Наследие викинга

Вечер. Солнце, словно огромный красный шар, лежащий между двух скал, как в огромных ладонях великана, окрасило в розовый цвет белоснежные ледяные склоны гор. Едва уловимый ветерок посвистывал в скалах. Снег чистым нетронутым одеянием скрывал под собой черные отроги Монблана. Лес, подступавший к самому подножию горных вершин, топорщился зеленой щетиной. Здесь, на самом верху Альп, царила вечная зима.

Тибо, взобравшись на высокую сосну, рассматривал горного козла, который неподвижной статуей застыл над самым обрывом в пропасть. Ноздри Тибальда дрожали от возбуждения. Он подобрался, как горный барс перед прыжком. Ничто в этот момент не могло отвлечь его от охоты. Одним молниеносным броском он сорвался с вершины сосны и стремглав понесся к своей жертве. Снег, завихряясь, скрывал его едва заметные следы. В последний миг животное, почувствовав опасность, бросилось со скалы, но Тибо успел перехватить его в прыжке и, упав, покатился с добычей по склону, вздымая снежные фонтаны.

Несколько дней нам пришлось изучать горные отроги и глубокие ущелья, прежде чем мы наткнулись на монастырь, о котором говорил шевалье д'Антре. Он находился в глубоком ущелье, в самом недоступном для людей месте. На отвесной скале, высоко, почти у самого верха, еле различимо виднелся вход в пещеру. Он тонкой черной щелью темнел на сером камне. Ветер сдувал снег со скал и, присмотревшись, можно было заметить едва заметную нить тропы, вьющуюся вверх по вертикальной стене.

— Здорово спрятались. Отшельники, — прошептал благоговейно Тибальд и осенил себя крестным знамением. — Храни их и нас, Пресвятая Дева Мария.

Поднявшись по отвесной стене, мы осторожно проникли в узкий проход таинственного монастыря. Темный ход прямой линией уходил внутрь. В стенах, в неглубоких нишах, стояли фигурки святых с горевшими перед ними свечами. Потолок, покрытый удивительной росписью, отображал библейские сюжеты. Из глубины тоннеля слышалось многоголосое пение монахов. Эхо, отражаясь от каменных сводов, многократно усиливало его красоту и божественное воздействие, заставляя душу трепетать.

Тибальд, шепча молитвы и благочестиво сложив руки, упал на колени перед очередной статуей Девы Марии. Я не стал ему мешать и пошел дальше в глубь пещеры. Вскоре тоннель расширился, и передо мной открылась церковь. Она освещалась только неугасимой лампадой, горящей перед дарохранительницей, и свечами.

Монахи молились, стоя на молитвенных скамейках для коленопреклонения, в грубом, темном монашеском облачении. Их лица не были видны из-под опущенных капюшонов. Я стоял в сумраке тоннеля и разглядывал церковь, стараясь найти того монаха, о котором шла речь в манускрипте. Вдоль стен необычного храма, между кабинками для исповедования, стояли скульптуры святых. Среди них мое внимание привлекла статуя коленопреклоненного монаха. Он в молитвенном упоении поднял руки и устремил вверх свой взгляд. Его лицо, обращенное к Создателю, выражало высшую степень обоготворения.

Я вернулся к Тибо. Нужно дождаться окончания службы и тогда осмотреть скульптуру монаха. Вдруг со стороны входа послышались чьи-то шаги. В тоннель вошел человек. Тяжело дыша и пыхтя от напряжения, он тащил большую корзину, неспешно продвигаясь по коридору. Возможно, это крестьянин принес провизию монахам. Заметить нас он пока не мог: его глаза еще не привыкли к сумраку. Переглянувшись, мы, недолго думая, вскарабкались по стене и повисли на потолке над не заметившим нас крестьянином. Он прошел, шепча благодарственные молитвы за удачный подъем по узкой крутой тропе.

Служба окончилась, и монахи, встав с коленей, молча, со сложенными руками и склоненными головами, со скрытыми под капюшонами лицами, степенно покинули пределы церкви. Мы вошли, смочив у входа пальцы в чаше со святой водой, и на секунду преклонили колено у алтаря. Затем стали осматривать скульптуру монаха.

Но ничего ценного, как и говорил д’Антре, не нашли. С рук монаха свисали четки, вырезанные из того же, что и он сам, дерева. Я потрогал их: они были прочно закреплены в его ладонях.

— Шевалье был прав, у него ничего нет. Нужно поискать в другом месте. Может, здесь есть еще монах и он находится в других помещениях монастыря, — едва слышно шепнул я Тибальду и пошел вдоль стен церкви, внимательно рассматривая ее убранство.

Тибальд все еще возился у скульптуры. Вдруг раздался щелчок. Тибо вскрикнул. Я обернулся — он держал в руках четки.

— Тибо, ты с ума сошел! Что ты делаешь? Повесь обратно! — прошипел я ему.

Но в этот момент кисть монаха повернулась, и в деревянных складках сутаны показался крохотный тайник, в котором лежал перстень. Мы переглянулись.

— Иногда, чтобы что-то найти, нужно что-нибудь сломать, — глубокомысленно изрек Тибальд.

Взяв перстень и повернув руку скульптуры, Тибо повесил четки на место, прочно вставив бусины в пазы на ладонях. В это время послышались шаги и тихий говор — в церковь кто-то шел. Мы вскарабкались на потолок и спрятались за колонной. В предел церкви вошел священник с крестьянином. Они прошли к кабинке для исповедей.