Наследие

Тут же громыхнуло снова, тягач вздрогнул и замер на месте, надрывно рыча двигателем и неровно подрагивая. Убитого сорвало с профессора и отшвырнуло в сторону. Рядом кто-то дико кричал от боли, крик одновременно пробивался через гермошлем и хрипел в головных телефонах, забивая радиоэфир близким сигналом. Профессор прижал цилиндр к животу и сжался в комок, плотнее забиваясь в угол. Он увидел, как кто-то из солдат открыл входной люк и попытался выскочить на улицу, но прямо в дверном проеме его швырнуло на крышку люка, тело неестественно поломалось и мешком вывалилось из кунга. Снаружи что-то ярко пылало, разбрасывая вокруг снопы искр и языки пламени, глухо гремели разрывы, прорезая темноту короткими вспышками. Эфир был заполнен паническими криками, обрывками команд, тонущих во всеобщей неразберихе, стонами и хрипами. Борта кунга мелко подрагивали, словно некто недовольный снаружи настойчиво стучал по ним кулаками, требуя впустить его внутрь, и стены прямо на глазах густо покрывались отверстиями. Синицын почувствовал, как кто-то схватил его за руку. Это оказался Ермаков. Капитан, вжавшись в пол, знаками показывал, что необходимо выбираться наружу. Профессор кивнул, и Ермаков быстро пополз к люку, пробивая дорогу между лежащими мертвыми телами. Синицын, прижимая к себе цилиндр, неуклюже карабкался за ним. Капитан, будто ящерица, выскользнул наружу и растворился в пылающей пожарами ночной тьме. Едва профессор дополз до дверного проема, как возникший из темноты Ермаков схватил его за подмышки, одним движением выдернул из кунга и, не отпуская, потащил к стоящему на прицепе «свинарнику». Они упали в снег, укрывшись за мощным колесом, и замерли. Капитан прислонил указательный палец к своему гермошлему на уровне рта, призывая сохранять тишину, и быстрым движением отключил встроенную в скафандр ученого рацию. Затем он ткнулся своим гермошлемом в гермошлем профессора, чтобы было слышно лучше, и сказал:

— Они прослушивают наш эфир. Говорим только напрямую. Готовьтесь, профессор, скоро надо будет бежать как можно быстрее!

Синицын кивнул и огляделся. Вокруг была кромешная тьма, посреди которой в свете мечущегося пламени замерла растерзанная колонна. Повсюду лежали трупы солдат. Головной танк был густо объят огнем, замыкающая колонну БМП и вовсе представляла собой один большой факел. Гигантские неровные тени скользили по снегу в безумной пляске перекрестных пожаров. У обоих тягачей были разорваны гусеницы, ведущие ролики все еще деловито вращались, подчиняясь работающим двигателям. Две уцелевшие БМП попытались укрыться за горящим танком и вели огонь, посылая штрихи очередей в темноту. Метрах в пятидесяти в развалинах вспыхивали взрывы. Ответного огня профессор не разглядел, а высовываться из своего укрытия ради выяснения обстановки он не рискнул.

— Почему в нас не стреляют? — спросил он Ермакова. — Вы их уничтожили?

Капитан криво ухмыльнулся:

— Мы их даже не видели. Броня наугад долбит. — Он достал какой-то прямоугольный предмет и что-то воткнул в его торцевую часть. — А не стреляют в нас потому, что не хотят зацепить «свинарник».

— Им нужны пленные? — догадался старик.

— Угу, — кивнул Ермаков, — и бочка с топливом. Но у меня есть для них сюрприз.

Он чем-то щелкнул, и на предмете в его руках загорелся тусклый огонек.

— Что это? — поинтересовался Синицын.

— Прилипающая мина. Ждите здесь. — Он снова растворился в темноте.

Оставшись один, профессор сразу почувствовал страх. Ему казалось, что со всех сторон в него впились глазами сотни безжалостных кровожадных подсолнухов, которые только и ждут, когда он покинет спасительную тень «свинарника». Синицын вжался в колесо и замер, стараясь слиться с местностью. Пытаясь не шевелиться, он всматривался в темноту, силясь обнаружить затаившихся врагов. В какой-то миг ему показалось, что он увидел, как белый силуэт, полностью сливающийся со снегом, стремительно и бесшумно промелькнул совсем рядом со «свинарником». Старик даже перестал дышать от охватившего его ужаса, но, присмотревшись, понял, что скорее всего это мечущиеся по снегу тени сыграли с ним злую шутку.

Рядом раздался тихий шорох, и Синицын обмер. Из темноты появился Ермаков.

— Порядок, — сообщил он. — Теперь бежим. Вы готовы?

Ученый лишь судорожно закивал. Капитан забрал у него цилиндр и помог подняться.

— Бегите за мной, как только можете, — он крепко взял профессора за локоть, — если повезет, успеем добежать до БМП, пока нас не пристрелят, или пока БМП не уйдут. Странно, что они до сих пор еще здесь.

С этими словами капитан рванул бегом, таща за собой ученого. Синицын побежал что есть силы, но уже через двадцать метров возраст беспощадно заявил о себе, и старик упал на снег, судорожно хватая ртом воздух. Ермаков взвалил его на себя и побежал, пытаясь пригибаться на ходу. Волею Шаро Предрекшей в них никто не стрелял, и болтающийся на капитанском плече Синицын успел даже подумать, а отчего же действительно БМП давным-давно не ушли отсюда куда подальше на полном ходу.