Наследие

— Картрайт, — капитан иронично усмехнулся, — «Жестокими» лиги называют чистых людей. Всех. Не только хайнаньцев. Или ты думаешь, что сами себя они называют лигами? — Он насмешливо хмыкнул. — Это тебе для общего развития. Но раз она так сказала, то зря рисковать не будем. Да и Райли надо отлежаться, если старик не придет в себя, дело дрянь. Других ученых у нас не осталось. Так что теперь у тебя есть время вдоволь поспать. Ты, кажется, хотел? — Мэрфи поднялся на ноги и исчез в темноте.

— Твой друг не хочет, чтобы ты дал мне ласковое жало? — спросила желтоглазая, когда капитан ушел.

— Он сказал, что оно может вызвать… что оно может причинить тебе вред, и его лучше использовать только в крайнем случае, — Дик попытался сгладить ситуацию. — Давай я тебя перевяжу. Это не больно, это просто ткань, она поможет остановить кровь. — Он принялся накладывать ей на рану стерильную самоклеющуюся повязку.

— Дядя Цзянь тоже так говорил, — задумчиво произнесла девушка, послушно протянув ему руку, — ласковое жало дарует блаженство и избавляет от страданий, взамен забирая душу… — Она тряхнула головой, словно снимая с себя наваждение. — Однажды ему удалось добыть его. На это можно было выменять годовой запас еды, но… Дядю с рождения терзали сильные боли, и почти всю свою добычу он обменивал на отвар из пятнистых грибов. Он позволил ласковому жалу ужалить себя, и оно даровало ему избавление. Дядя говорил, что впервые в жизни он не чувствовал ни боли, ни тревоги, только умиротворение и блаженство. Но взамен оно отобрало у него душу, и вскоре он ушел. Сказал, что ласковое жало обещает ему новое успокоение, и ему необходимо идти к Грохочущей Реке, в Санься, прозрачный пузырь жестоких.

— Центр «Санься»? — удивился Дик, собирая аптечку. — Это же очень далеко отсюда!

Девушка грустно склонила голову, и желтые кляксы зрачков стали не видны. Дик, воспользовавшись случаем, оглядел ее повнимательнее. Ее ровная кожа, на ощупь напоминавшая резину, на вид ничем не отличалась от человеческой, и если не брать в расчет жутковатые глаза, она была милой и привлекательной девушкой даже по меркам чистого человека.

— Он считал, что сможет работать для жестоких, — печально вздохнула желтоглазая, — а они за это дадут ему еще одно ласковое жало. Отец пытался отговорить его, у дяди были очень короткие руки, много чего он делать не мог. Жестокие не захватывают таких людей, они их сразу убивают. Но дядя все равно ушел, с тех пор мы с отцом остались вдвоем.

— Вы жили вдвоем? — Дик убрал аптечку в подсумок. — Мне казалось, что ли… люди, подобные вам, стараются держаться вместе.

— Сначала мы жили вместе с общиной, у подножия горы, — ответила девушка, — но когда я стала старше, отец с дядей сказали, что внешне я слишком похожа на жестоких, и нам лучше жить отдельно от всех, чтобы зря не волновать людей. Они построили жилище на вершине, и мы переселились туда.

— Те люди, которые напали на вас, они это сделали потому, что ты похожа на нас? — предположил Дик. — Неужели из-за этого община прониклась такой ненавистью?

— В нашей общине живут хорошие и добрые люди, — покачала головой она, — это были другие, с третьей северной горы. Когда у развалин города с неба упала ваша железная птица, со всей округи многие захотели посмотреть на это великое чудо. Ведь в легенде сказано, что Шаро Великая оставила несчастным детям своим чудодейственное «Наследие», которое избавит всех от страданий. И прилетит оно в мир на огромной железной птице.

Желтоглазая замолчала, и Дик заметил, как с ее ресниц сорвалась крохотная слеза.

— Обычно отец прятал меня в хижине, если по нашей тропе шел кто-то из чужих. Но в этот раз пришли слабоумные. Отец всегда говорил, что на них нельзя обижаться, потому что они, как дети, не ведают, что творят… Они влезли в дом в поисках еды, и он не успел уследить за всеми, их было слишком много. Я попыталась спрятаться за корзинами, но днем я ничего не вижу, свет жжет мои глаза, словно раскаленные угли. Меня заметили и вытащили наружу. Отец пытался защитить меня…

Девушка замолчала, роняя слезы. Она не рыдала и не всхлипывала, ее лицо было спокойным, и только катящиеся по щекам слезинки тускло поблескивали в слабом свете, проникающем в нору через наблюдательное отверстие. Дик подумал, что ее самообладанию можно позавидовать, и решил оставить болезненную тему.

— Почему ты помогла нам? — спросил он.

— Ты дважды спас меня, — ответила желтоглазая, — сначала от слабоумных, потом от своих жестоких друзей. Ты ведь прилетел на той железной птице?

— Да, — подтвердил Дик, — это был наш самолет. Только он разбился при посадке, многие наши друзья погибли.

— Я знаю. К вечеру в пески прилетели стрекозы жестоких из прозрачного пузыря на Хайнане. Они рассматривали останки твоей железной птицы.

— Хайнаньцы нашли самолет еще вчера? — удивился Дик.