Наследник

Я чувствую себя странно, ошарашенной, испытывая страх. Так много всего случилось со мной за последние двадцать четыре часа. Обезболивающие препараты до сих пор действуют. Я дезориентирована, тело болит. Находясь все еще в шоке от предательства Кассандры и мыслей, что могла потерять ребенка, сейчас я действительно начинаю бояться за его жизнь. Такое впечатление, словно я наглоталась наркотиков и нахожусь в бреду, полностью одурманенная, голова, как вата, и в этом состоянии мне кажется, что ее слова имеют смысл. Данте новичок в политических играх, а они, как рыба в воде, в желании захватить власть. Я могла бы остаться и бороться вместе с ним, если бы не была беременна. Но сейчас у меня есть другие обязанности. Жизнь моего еще не рожденного ребенка выше моих собственных желаний. Выше всего.

— Один из королевских самолетов готов доставить тебя в Англию.

В желудке поднимается тошнота, но у меня нет здесь волшебных печенек Данте.

— Мне нужно позвонить Данте и сказать, что я уезжаю.

Она отрицательно качает головой.

— Именно об этом я и говорила. Если ты ему позвонишь, тем самым предоставишь другим руководство к действию. Лучше тебе скрыться не прощаясь. Ты всегда можешь позвонить ему, когда благополучно приземлишься в Англии. На земле Авантии тебе угрожают на каждом шагу.

Я не в состоянии до конца понять все, что она мне говорит, мысли крутятся очень медленно.

— А мой паспорт. У меня нет паспорта, — бормочу я.

— Он у меня с собой. Все уже готово.

Я провожу по волосам.

— Но у меня нет даже одежды.

— Я привезла с собой Эльзу. Она упаковала твой чемодан и принесла одежду. Она полетит с тобой в Англию, чтобы ты комфортно чувствовала себя в полете. По прилету тебя будет ждать автомобиль, который доставить туда, куда ты скажешь.

Она направляется к двери, открывает ее и зовет Эльзу.

В оцепенении меня поднимают с постели и одевают. Эльза расчесывает мои волосы, отчего я чувствую себя совершенно беспомощной. При каждом движении, боль пронзает тело.

— Может тебе дать еще обезболивающие? — спрашивает Линния.

— Нет. Они плохо отразятся на ребенке, — бормочу я.

Медсестра вкатывает инвалидное кресло. Я сажусь, и Эльза выкатывает меня из палаты к лифту. Мы молча спускаемся вниз.

Как только появляемся в дверях, обращаю внимание на лимузин, ожидающий нас. Водитель придерживает открытую заднюю дверь. С болью я переползаю на заднее сиденье. Дверь закрывается, я жду, пока Эльза не сядет на переднее пассажирское сиденье. Водитель дает сигнал и мотоциклисты, окружающие машину, начинают двигаться. Автомобиль тоже набирает скорость. Я поворачиваюсь и через стекло смотрю на Линнию.

На ее подтянутом гладком лице нет ни единой эмоции.

Все машины на трассе пропускают нас вперед. Я так радовалась, была в таком восторге, когда кортеж и лимузин везли нас во дворец, когда мы прилетели в Аванти. Сейчас же я хочу оказаться на заднем сиденье Веспы Данте, крепко обхватив его руками за талию.

Эти дни ушли уже навсегда.

И подобная мысль как нож вонзается мне в сердце. Я поворачиваюсь к окну, слезы застилают глаза. Лимузин останавливается на взлетной полосе. Самолет с гербом королевской семьи готов к взлету. Рядом у трапа стоит капитан и стюардесса.

Водитель выпрыгивает и открывает дверь с моей стороны. Я с трудом выхожу из машины. Эльза оказывается рядом со мной, помогая мне дойти до самолета.

Я опускаю руку на холодные стальные перила трапа. Внезапно во мне просыпается такая тоска по дому, по маме. Тоска по Стар. Тоска по простым, обычным людям, которые не играют в политические игры и не следят за каждым произнесенным словом.

Я поднимаю ногу и ставлю на первую ступеньку.

Да, я убегаю, как бы тайком, но мне кажется, что это правильное решение. Я возвращаюсь в Англию, где мой дом. Где не будет таких стрессов, трагедий. Где моему ребенку ничего не будет угрожать. Я обязательно позвоню Данте, как только приземлюсь. Я сильная и справлюсь со всеми проблемами.

Все будет хорошо.

39 Данте

Батлер моего отца стоит у дверей в библиотеку, я знаю, что отец находится внутри, попивая коньяк. Это давняя традиция, он уходит в библиотеку, чтобы выпить коньяк и выкурить кубинскую сигару. Я киваю ему, пожилому человеку, как только батлер открывает мне дверь. Неприятный запах сигары ударяет в нос.

Отец читает газету, наши глаза встречаются.

— Итак, детеныш решил войти в логово льва, — говорит он.

— Нет, укротитель львов навещает стареющего, беззубого льва.

— Я силен, как никогда, — хвастливо говорит он.

— Тогда почему у тебя дрожит рука?

Он морщит лоб.

— Ты думаешь, я не заметил этого за обедом. Ты научил меня всегда подмечать все детали у противника, — говорю я, глядя на его правую руку.

— Так я теперь для тебя противник?

— А разве ты не был им все эти годы, отец?

Я специально делаю ударение на последнем слове. Он вздрагивает.

— Нет. Никогда.

Я киваю на его правую руку.

— Болезнь Паркинсона?

На секунду он опять хмурится, словно не собирается отвечать.

— Ранняя стадия, — признается он со вздохом.

— Тебе придется отречься от престола, болезнь будет прогрессировать.