Наследник

Не нужно «подрываться» с постели и куда-то спешить, не нужно никого убивать. Сейчас я находился дома со своей семьей и был сыт, чист и доволен жизнью. Захотелось зачем-то просто пройти по дому, я оделся и вышел из комнаты. Сейчас узнаю, который час, позову своего наставника да «постучим мечами» немного.

Я шел к залу, где у меня стояла клепсидра*, когда услышал голоса. В комнате, мимо которой я проходил, разговаривали слуги. Я разобрал голоса горничной Милы, молодой жены Матея, взводного моих кирасир, Даницы, второй горничной средних лет, и лакеев Велико и Тихомира.

* — Клепсидра — это водяные часы, измеряющие время по указателю, передвигаемому под давлением текущей воды внутри скрытого от глаз резервуара. Название сочетает греческие слова: klepto — скрываю, hydor — вода.

Поста стража внутренних покоев рядом не было, меня никто не видел и я остановился напротив двери, из-за которой был слышен заинтересовавший меня разговор. Некрасиво подслушивать? Сейчас умру от стыда, ага.

— Мила, ты чего сюда прибежала? К тебе муж из похода вернулся, а ты вместо того, чтобы его ублажать, здесь хлопочешь, — послышался гаденький голос Тихомира.

— Работы по дому всегда много. Господин проснется и, не дайте Предки, что-то будет не сделано, — ответила Мила.

— Гоосподиин проснется, — передразнил горничную Тихомир. — Парень всю ночь с Ивы не слазил, не скоро еще встанет. Они сами не спали и другим спать не давали. Или ты, по старой памяти, тоже хочешь к нему в постельку?

— Ге-ге-ге, — всхохотнул Велико.

— Заткнись, Тихомир, что-то много ты себе позволять стал. Язык как помело, — как-то неуверенно возразила Мила. — Какой он тебе «парень»?

— А кто? — агрессивно ответил Тихомир. — Я на десять кругов старше, так что он парень и есть.

— Потише говорите, — это уже Даница. — Не дайте Предки, кто-нибудь услышит.

— Он — дворянин и наш хозяин, ты не должен называть его «парень», — опять попыталась возразить Мила.

— Ты когда такой правильной стала? Не молодая еще нас жизни учить? — едко спросила девушку Даница. — Может, думаешь, что вышла замуж за Матея и сразу над нами вознеслась? Считаешь себя лучше нас?

— Не считаю, — я еле расслышал ответ Милы.

— Вот и не считай! — жестко продолжила Даница. — Как взял тебя Матей, также быстро и из дома выкинет. Он просто мало про тебя знает, а вот мы знаем гораздо больше. Думаю, твой муж не обрадуется, если ему сказать, сколько у тебя полюбовников было!

Даница помолчала, ожидая ответа, но не дождалась. Только опять гыгыкнул Велико.

— Да ты, Милка, не переживай. Если выгонит тебя Матей, то я завсегда привечу и приласкаю, — ну и мерзкий же голос у Тихомира, раньше он мне таким не казался.

— Нее, лучше я приласкаю, — это уже голос второго лакея.

— Хватит уже! Устроили тут свои кобелиные игры, — оборвала лакеев Даница. — И действительно, поберегитесь так о господине говорить. Услышит кто, тогда худо будет.

— Или вы себя уже наравне с благородными ставите? — усмехнулась старшая по возрасту горничная.

— Да какой он благородный? — вскинулся Тихомир.

— Он же бывший наемник из крестьянской семьи, — я снова услышал голос Велико.

— Я о том и говорю, — перебил его Тихомир. — В нем ничего благородного нет, это же сразу видно! Даже с провинившегося спросить нормально не может. Разве так себя ведут дворяне?

— Неет, природного господина сразу видно. Его нутром ощущаешь, продолжил лакей. — У настоящего дворянина в услужении, если допустил какую ошибку, так с тебя со страху сразу семь потов сходит, даже если вроде тебя никто и не видит. А у этого что? Тьфу! Слишком он добренький для настоящего, природного аристократа, хлипковат нутром.

«Он оно чё, Михалыч», — подумал я про себя. — «Сколько интересного я про себя узнал. Хлюпик, надо же». С трудом задавив желание войти в комнату, сломать лица лакеям и сделать что-то нехорошее с Даницей, я развернулся и потихоньку дошел до ближайшего стражника.

Пока еще кирасиры не сменили на постах людей Далебора и мой дом продолжали охранять воины первой пехотной роты. Я взял бойца и, уже не пытаясь двигаться тихо, подошел к комнате для слуг, где меня так активно обсуждали.

Открыл дверь и, не заходя в комнату, угрюмо уставился на четверку говорунов. У всех, кроме Милы, на лице было написано довольство и лишь у нее — смятение и досада. Слуги без особого волнения поднялись с лавки, выполнили короткий поклон, а Даница поинтересовалась:

— Господин что-то желает?

Не отвечая горничной, я продолжил разглядывать прислугу, отмечая, как довольство сменяется беспокойством. Игнорируя остальных, отдал распоряжение Миле:

— Найди Джеймса. Затем берите этих троих и все вместе ко мне в кабинет.

— Воин, берешь под охрану эту троицу, — обратился я уже к стоящему рядом со мной бойцу. — И когда приведут ключника, конвоируешь их ко мне в кабинет.