Наследник

Василий Аникитич Репнин, выехавший на самый сложный в данный момент участок — правый фланг, упал с коня, как только подскакал к артиллеристам. Командующий не успел отдать приказ на снятие маскировки с демидовских пушек, когда генерала скинуло с вороненного жеребца. Это была не пуля врага. Бессонная ночь, волнение боя, и генерал-фельдцейхмейстер, генерал-адъютант, руководитель Сухопутного шляхетского корпуса, умирал от инсульта, вселяя неразбериху и панику среди офицеров правого фланга русского воинства [Примерно в это время в реальной истории, но в Баварии, Василий Аникитич Репнин действительно пережил первый инсульт, после случился и второй — смертельный. Учитывая напряжение боя, он вряд ли пережил бы сражение].

— Первый Голштинский полк на правый фланг. Половину резервных пушек срочно туда же, — скомандовал Румянцев и уже не обращал внимания на исполнение приказа, знал, что его поручение будет выполнено полностью и быстро.

— В четыре линии, косым строем, под навесным обстрелом бомбами, — отдал следующее распоряжение генерал-поручик.

Вперед выдвигались вышколенные голштинские гренадеры. Всего три тысячи штыков, но они были самые организованные в дивизии Румянцева, умея перестраиваться на поле боя даже под обстрелом.

Французы увидели опасность косой атаки русских и конница неприятеля вновь, уже перегруппировавшись, устремилась в атаку.

— Вывести оставшиеся пушки резерва по пролеску и ударить по левому флангу неприятеля, после атака тремя волнами казаков, уланов и калмыков, с откатом на позиции, не дать кавалерии неприятеля свободно атаковать, изматывать их коней, — командовал Румянцев.

Петр Александрович уже отдал сигнал флажком, чтобы саперы подпаливали направленные фугасы. Французская конница в этот раз аккурат попадала в ловушку, начиненную поражающими элементами. Голштинские гренадеры выступали, в том числе, и в качестве приманки для конницы.

— Навесом по французским карабинерам, — выкрикнул Румянцев и через минуту, раздались выстрелы демидовских пушек, которые отпустили в полет над головами союзных гренадеров бомбы по развернутым по фронту французским карабинерам.

Прогремели выстрелы и на правом фланге, но время было упущено, и пушкари задели также и своих, но в меньшей степени, чем французов. Если бы там были солдаты румянцевской дивизии, офицеры приказали бы залечь солдатам и дать свободно отработать практически в упор артиллерии, но нет…

Послышалось русское «Ура» и в центре началась рукопашная. Европа еще не знала, что по причине редких учебных стрельб, чаще всего русских солдат учат работать со штыком и многие из них действительно становятся сильными бойцами в ближнем бою. Это и происходило, при некотором содействии егерей, не перестающих перезаряжаться и стрелять. Плохо, что штуцер заряжать дольше фузеи.

— Ура! — поднял в атаку Суворов своих егерей, выгадав время и место удара. Французы, несмотря на свое численное превосходство, начали пятиться. Суворовские егеря сделали по выстрелу, но перезаряжаться не стали — атака в динамике, не останавливаться, обескуражить противника своей решительностью и натиском.

В это время русские пушки били по лагерю Морица Саксонского. А после двух залпов демидовских орудий в стремительную атаку с фланга на лагерь французов, во многом имевшую психологическую подоплеку, пошли иррегуляры-калмыки с казаками и уланы. Вот тут и началось осознание цивилизованными французами, кто такие варвары и дикари. Казаки, как и башкиры, спешили убивать и грабить. Слабый заслон в виде батальона гренадеров неожиданно был сметен конной лавиной диких русских, и началось избиение во французском лагере, когда большинство войск неприятеля уже завязли в боях с русскими.

А на поле три тысячи голштинцев исполняли по истине танец. Как только французские линии, бывшие в три раза количественно больше, поворачивались фронтом к уже не голштинским, но русским гренадерам, те сразу же перестраивались в новом направлении атаки с обязательным косым уклоном, успевая при этом еще и перезаряжаться и стрелять. Все эти маневры сопровождались обстрелом французов русской артиллерией. Скоро, не выдержав напора и разящей несмолкаемой артиллерии русских, побежали и первые некогда прославленные карабинеры. Французские гренадеры, пришедшие чуть позже к русскому центру, также не выдержали штыкового боя и натиска богатырей, что действовали по, пока еще не известной, тактике Суворова с напором и созданием давления на отдельном участке. В толпе же стоит побежать одному и цепная реакция не заставит себя ждать, тем более, когда враг уже грабит твой лагерь и обозы.

— Драгунов и всех оставшихся конных в преследование, — скомандовал с нотками досады Румянцев. Не дело драгунам гоняться за бегущими.