Наследник

Консультанты, а точнее Ольховский, считали, что монархическая предвыборная демагогия должна была всего лишь обеспечить генералу необходимую поддержку избирателей. А после победы на выборах всю эту шумиху следовало понемногу загасить. Например, отвлечь население какой-нибудь более актуальной темой – локальный конфликт, стихийное бедствие, обострение отношений с соседями. Если не удастся, если народ будет по-прежнему призывать царя-батюшку, новый глава государства потребует, чтобы многочисленные претенденты на трон выдвинули из своих рядов единую кандидатуру. Это вызовет долгие распри, и к тому же против любого кандидата можно будет нарыть чемодан компромата. Так что восстановление монархии – процесс примерно на два президентских срока.

Генерал Деев с ними во всем соглашался. А сам лелеял мечту, держал в уме еще один вариант, который должен был сразить наповал не только врагов, но и друзей. Как только всем станет ясно, что заграничные кандидаты никуда не годятся, в народе возникнет мощное течение под лозунгом: «Деева – на царство!» В конце концов, разве не так возникали почти все европейские династии? Кто-то силой захватывал трон, объявляя себя избранником Бога, а потом передавал власть по наследству. Чем же он хуже? И вдруг – такое!

– Нет, мои казаки меня пошлют подальше, если я начну вилять! – повторил Деев, возвращаясь в кресло.

– С этим потешным войском с нагайками из секс-шопа поработает телевидение, – пообещал Алексеев. – А ближе к выборам появятся другие заботы. Левые станут все жестче клеймить позором союз денег и власти. Это еще не революция, но уже смута. И к тому времени, когда она будет подавлена – а ее подавите вы, – никто и не вспомнит, что в начале года вы вдруг перестали упоминать о царе.

– Ну, допустим, – недовольно протянул генерал, – допустим, я приму вашу новую концепцию и перестану лобызаться с монархистами. Дальше что? После выборов мы вернемся к этой идее, я правильно понимаю?

– К сожалению, все не так просто, – вздохнул Алексеев. – Когда вы говорите о себе как о единственной достойной фигуре, стоящей у руля государства, вы, безусловно, правы. Но есть одно неприятное обстоятельство…

Сказав это, он соскочил с подоконника и, достав из холодильника бутылочку воды, сказал, откручивая крышку.

– Вы будете смеяться Константин Георгиевич, нет, вы просто не поверите тому, что я скажу. Но вполне вероятно, что они нашли царя. Живого царя. Точнее – настоящего наследника престола.

– Да их как собак нерезаных, – отмахнулся Деев.

– Э-э-э, нет. На этот раз речь идет не о троюродных племянниках двоюродного дедушки. – Алексеев запрокинул голову и тонкой струйкой стал наливать воду себе прямо в глотку.

Деев восхитился: «Ловко! Я думал, что так только испанцы вино в себя вливают. Я вот, сколько ни пытался, так и не научился, только насквозь промок вином. Но выходит, что мы, русские, тоже могем».

Ему комфортно было считать, что консультанты Ольховского были свои, русские. А не какие-нибудь. Хотя в глубине души, там, куда порою он и сам остерегался заглядывать, понимал, что, способствуя ему, они, возможно, преследуют далеко не русские интересы, но успокаивал себя тем, что это не важно. Важно стать тем, кем он хочет стать, а добившись абсолютной власти, он вычеркнет этих клоунов из своей жизни, а может, даже и из жизни вообще…

– Так вот, – продолжал Алексеев, когда опустела бутылка. – То, что я скажу, прозвучит как плохая фантастика. Но мы с вами будем исходить из того, что это правда. Если не знаешь, вооружен ли твой противник, действуй так, словно он вооружен. Так ведь?

– Не тяните резину, – оборвал его генерал.

– Что вы знаете о Николае Втором? – спросил его Александров.

– Это экзамен? – развернулся к нему Деев.

– Николай II отрекся от престола в марте семнадцатого года, – спокойно продолжил Александров, не обращая внимания на реплику генерала. – Отрекся в пользу своего брата Михаила. Это было грубым нарушением закона о престолонаследии, потому что первым в очереди на трон стоит сын царя, а не брат или дядя. Почему Николай так поступил? Возможно, смалодушничал. Но потом передумал и написал новое письмо к Государственной думе, где передавал царские полномочия законному наследнику, царевичу Алексею. Таким образом, до июля восемнадцатого года царем России являлся Алексей Николаевич…

– Четырнадцатилетний император, – вставил Алексеев, улыбаясь.

– А в июле их всех расстреляли: и Николая, и Алексея, и всех остальных, – закончил свое повествование Александров.

– Вот именно, старались уничтожить всех, – без каких-либо эмоций в голосе произнес Алексеев. – Максимально зачистить пространство вокруг русского трона. И вот, спустя почти что век, мы получаем информацию, что, возможно – я повторяю, возможно, – существует прямой наследник.

– Откуда информация? – спросил генерал. – Что, его спутники-шпионы из космоса разглядели?