Наследник

Как-то в середине 70-х, Николая, тогда ещё просто Колю, вызвали в райком на Каширке. В кабинете, помимо секретаря, восседал районный чекист.

– Дело, конечно добровольное, – немного помявшись, начал секретарь. – Товарищам из города нужно помочь задержать неких субъектов, вставших, так сказать, на путь измены Родине.

Николай ошарашенно кивнул.

– Вот и прекрасно, к вам присоединятся ещё двое или трое, – подхватил разговор чекист. – Ребята из районного оперотряда с допуском, надёжные и не болтливые, в принципе, вы с ними знакомы. Встреча сегодня вечером на метро «Новокузнецкая» под колоннами, час я уточню…

В свете уличных фонарей Женька выглядел совершенным забулдыгой, только внимательный взгляд серых с лёгкой поволокой глаз выдавал в нём интеллигентного человека.

– Я заметил тебя издалека, – небрежно кивнул он. – В последний момент встречу перенесли в другое место, ближе к Садовому кольцу. Меня послали тебя встретить.

– Так может назад, в метро двинем, – предложил Коля, который хоть и происходил родом из Нижних Котлов, в старых районах города, особенно вечерами, ориентировался плохо и предпочитал не рисковать.

– Зачем, – уверенно возразил Плесков, – у нас в запасе ещё полчаса. Лучше пешком, я эти места хорошо знаю.

Обогнув колоннаду, они пересекли трамвайные пути и углубились в маленькую тихую улочку за Радиокомитетом. «Наверное он в детстве жил где-нибудь неподалёку. Захотелось по родным местам заодно пройтись», – решил про себя Коля.

– Не думал снова в этих краях оказаться, – внезапно повернулся к нему Женька. – Столько лет прошло, а кажется, ничего не изменилось. Кстати, мы на улице Розы Землячки в центре бывшей Татарской слободы, – немного кокетливо добавил он, заметив, как Николай вертит головой в поисках таблички. – Жила такая несгибаемая интернационалистка-революционерка.

«Разыгрывает, – решил Коля, нехотя шагая за спутником. – Считает, если мент, то необразованный. Какие ещё татары в Замоскворечье?»

– Не веришь? – сверкнул глазами Женька. – Пойдём, мечеть покажу!

Они свернули во двор за пятиэтажками силикатного кирпича, и тут Николай впервые в жизни почувствовал прилив обиды за веру предков.

– Давно она тут стоит? – небрежно поинтересовался он, лелея надежду, что это строили уже в советские времена в знак дружбы народов.

– С середины XIX века, заметь, первая мечеть в Москве, построенная по указу Александра Первого, когда монголо-татарского ига уже и в помине не было…

Каплями сиреневых чернил в прозрачной воде расползались по окрестностям сумерки. В потемневшем воздухе стал различим новый, тягучий звук. Недоуменно посмотрев на минарет, Коля повернулся к Плескову.

– Это колокол крёстника твоего Николы к вечерней службе зовёт, она тут недалеко, – пояснил Женька.

Ведомые его слегка надтреснутым перезвоном, они обогнули двор, и миновав подворотню, выскочили в переулок. Никола скромно помещался напротив, за оградой, и имел вполне уютный домашний вид.

– Представляешь, когда больших домов здесь ещё не было, они друг на дружку смотрели, – Плесков бросил на спутника горящий взгляд. – Обе действующие, мирно сосуществовали при всех властях. Для меня это неразрешимая загадка.

«Покрасоваться передо мной решил. Сейчас среди интеллигенции модно кичится любовью к старине», – раздражённо подумал Коля. Но при взгляде на своего старенького крестника, помимо воли вспоминалась покойная баба Дуся, и как хмурил брови отец, когда она почти тайком собиралась к пасхальной службе, перед этим обязательно протерев себя уксусом.…Внезапно он почувствовал прилив доверия к Женьке.

– Тебя крестили в детстве?

– Не довелось. Оба родителя – безбожники, и меня воспитали убеждённым атеистом. Мне другое интересно: как на этой земле люди вместе жили раньше…Ладно, пойдём, – вдруг подхватился Плесков, и завернув за угол, решительно зашагал по улице.

– Ориентируешься в этих местах, как заправский опер, – догнав его, с лёгкой завистью заметил Николай.

– Ещё студентом ангажировал угол за Зацепским рынком у одной уважаемой дамы. Местным духом навек пропитался, – усмехнулся Женька. – Помню, там шикарная извозчичья пивная ещё со старых времён была: раки на блюдах, мраморные столики, пол в опилках, – вздохнул он. – Сейчас и дама, и рынок, и пивная в ином мире, один трамвайный круг остался… Мы уже пришли, вон ребята с машиной, – небрежно кивнул он в сторону светящегося огоньками машин Садового кольца.

Куратор от органов, в новой ондатровой шапке-ушанке и тёмно-сером драповом пальто выглядел весьма импозантно. Его напряженный взгляд из-под кустистых бровей пронзал насквозь, вызывая неодолимое желание тотчас же во всём сознаться. Пожав подошедшим руки, он кивнул в сторону Николая и проникновенно начал:

– Милиция борется с бытовой грязью, которая на виду у всех. Нам же приходится иметь дело с нечистотами, копившимся в иных душах годами.

– Сантехники человеческих душ, – негромко пробурчал Женька.

Кинув в его сторону укоризненный взгляд, куратор продолжил: