Наследник

В низком, затянутом тяжелыми снеговыми тучами, небе проглядывал порой солнечный луч и тогда

снежная степь искрилась всеми цветами радуги. Под ногами сухо поскрипывал утрамбованный снег.

Видно было, что по этой дороге прошла не одна тысяча солдатских ног и не одна сотня воинских

обозов. Их перегоняли колонны автомашин, иногда они "голосовали" и перебирались в кузов.

Ночевать останавливались в деревнях. Стучат однажды в избу, дверь отворяет закутанная в тряпье

женщина. Снимают шинели и садятся на лавку. Ждут старушку. А вот и она. Смотрят и раскрывают

рты: перед ними не старая бабка в тряпье, а дородная красавица. Брови стрелами, в глазах озорной

чертик.

— Будем вечерять, солдатики, — говорит она и на столе появляется вареная картошка, огурцы,

капуста, взвар из сушеных яблок, а иногда и бутыль самогонки.

Они достают из вещмешка все, чем богаты: сахар, масло, печенье, концентраты. Хозяйка —

солдатка, а нередко уже и вдова. Рядом, положив подбородки на стол, сидят ее детишки. Уже много

раз подкручен фитиль коптившей, лампы, уже несколько раз она лениво сказала детишкам:

— Пойдете вы наконец спать, аи нет?! — а сама все говорит и говорит о пропавшем муже, пустых

закромах и коровниках.

Был с ними такой случай. Пришли они в одну деревню. Стучатся в крайнюю избу, открывает

старуха и, поджав губы, говорит:

— Тиф у нас заразный. Нельзя сюды. Яхимович подмигнул ребятам и говорит:

— Мы, бабуся, как раз и есть профессора против тифа. Вы нас должны пропустить, а то мы вас

эвакуируем из этой местности, как рассадник заразы.

Бабка закрестилась:

— Да это ж не я болею, то моя доченька, солдатка.

— Вот мы ее и вылечим, — говорит Яхимович, — проходите, товарищи профессора.

Бабка испуганно посторонилась, они вошли в хату, попросили кипятку для чая. Пока бабка

возилась у печи с чугуном, Яхимович обнаружил в чулане ее "тифозную" дочь и через плечо показал

им большой палец. Они поняли. Потом между Яхимовичем и "тифозной" завязался такой душевный

разговор, что переходя временами в шепот, продолжался до утра. На утро "тифозная" красавица

угощала их чем могла. А когда провожала на пороге, опустила густые ресницы, чмокнула Яхимовича

в щеку, покраснела и прошептала:

— До свиданья, товарищ профессор, не поминайте уж лихом.

— Ну и чудеса, — крутил головой Шалаев, когда они шли вдоль деревни. — Ты, Иван, настоящий

профессор по сердечным делам. Тебя бы здесь оставить, — всех бы солдаток от тифа вылечил.

— Медицина на войне, брат, должна быть всесильной, — ухмыльнулся Яхимович, свертывая

цыгарку.

Догоняли они свою дивизию несколько дней. Много верст осталось позади. В снежной степи по

логам и балкам были разбросаны замерзшие трупы вражеских солдат, лошадей. Здесь же ржавели

разбитые автомашины, а воздетые к небу стволы подбитых орудий казались Виктору похожими на

руки грешников, просящих пощады. Встретили они и длинную колонну пленных, закутанных в

женские платки и шали, в сапогах, втиснутых в соломенные бахилы или лапти, с сосульками под

носом. Виктор крикнул:

— Эй! Гитлер капут!

Из колонны пленных раздался нестройный хор голосов: "Гитлер капут!", "Антонеску капут!",

"Аллес капут!".

Наконец в небольшой деревушке с избами, крытыми соломой и камышом, они догнали штаб своей

гвардейской дивизии. К тому времени уже был взят Ворошиловград, наступление на этом участке

фронта остановилось и дивизия занимала оборону западнее города на берегу Северского Донца.

Из штаба их на попутном грузовике отправили в штаб артиллерийского полка. Но не

всехЛхимовича назначили командиром взвода в полковую артиллерию.

По дороге водитель говорил:

— К Чапаю едете. Геройский командир!

"Чапай" встретил их в своем штабе. Это был сухощавый подполковник лет тридцати с небольшим.

У него были "чапаевские" усы, на голове — кубанка. Он встретил их по уставу. Встал, выслушал

рапорт. Потом каждому пожал руку. В его стройной фигуре, четких движениях чувствовался

кадровый офицер и отличный строевик. Познакомившись, "Чапай" расстелил на столе карту и

началась артигра. Он показывал на карте цели, наблюдательные пункты и батареи. Они готовили

исходные данные и "стреляли" по противнику. Урок по артподготовке продолжался больше часа.

— Ну пока хватит, — сказал подполковник, — теперь давайте поговорим о вашем назначении. Я

решил так. Лейтенанта Глейзера оставляю пока при штабе, лейтенанта Шалаева — в первую батарею

второго дивизиона командиром огневого взвода, Вас — обратился он к Дружинину, — в третью

первого дивизиона командиром взвода управления. Желаю вам боевого счастья. Дружинину он

приказал представиться командиру дивизиона. — Он сейчас на своем НП. — сказал подполковник.

"Чапай" взял трубку полевого телефона:

— "Березка"? Сейчас к тебе придет лейтенант Дружинин. Познакомься. Мы здесь чуток поиграли,

поиграй и ты. Даю тебе на это дюжину "гостинцев".