Наследник Атлантиды

Много позже, когда успокоились океаны, когда перестали дрожать горы, а небо очистилось от туч и щупалец ужасных смерчей, гиперборейцы попытались выяснить, что же произошло. Посейдониса более не существовало, земля, на которой высился Золотой город, ушла в морские глубины. Ни один корабль из огромной флотилии атлантов, возвращавшейся к родным берегам, не уцелел, искавшим вражеские суда Аполлону и Гермесу не удалось обнаружить даже обломков.

Гиперборея праздновала победу. Но увы... впоследствии такого рода победы стали называть пирровыми. Разрушение магических потоков планеты стало для Гипербореи фатальным. Прошло лишь несколько десятков лет, и маги вынуждены были оставить обжитые места, перебраться на юг — у них больше не было сил поддерживать среди снегов Севера вечное лето Олимпа. Холод оказался сильнее армий атлантов, и маги ушли. Ушли одни — варвары, привыкшие жить в этом суровом краю, не захотели последовать за бывшими хозяевами. Утратив свое могущество, сохранив лишь жалкие крохи магии, олимпийцы нашли себе новых слуг — народы, живущие на берегах Эгейского моря, тогда еще носившего иное название. Сумели заставить этих людей почитать пришельцев с севера, как богов. Но все это было лишь медленным, растянутым на века угасанием.

Гиперборея погибла, одержав победу[5]. Атлантида же...

Много лет спустя зародились первые подозрения, что уничтожить Властителей Атлантиды так и не удалось. Атропос, одна из сестер-мойр, до самой своей смерти твердила, что нити жизни Архонтов уцелели. Ее слова мало кто принимал всерьез, хотя стоило бы... предсказательницы из сестер-мойр были неважные, но лишь во всем том, что не касалось смерти. Клото и Лахезис не поддерживали сестру, хотя и признавали, что линии жизни атлантов вроде бы и не оборвались... вернее, оборвались, но не все. Да и Прометей, владевший даром предвидения — а поговаривали, что его видений побаивался сам Зевс, — утверждал, что Архонты живы, что они лишь спят в полной безопасности и еще могут вернуться, чтобы довершить начатое.

Более всего олимпийцы, уже не называвшие себя гиперборейцами, боялись этого возвращения.

— Так все же кто вы, Герман Игнатьевич? — тихо спросил Ярослав.

— Если использовать сегодняшнюю терминологию, — усмехнулся старик, — то можете называть меня Гермесом.

— Гермесом? — Казалось, челюсть Сергея со стуком упала на пол. — Но ведь... это же был юноша...

— Наша магия иссякла, пусть и не до конца, — покачал головой пенсионер Зобов. — Ведь бессмертие было не просто биологической перестройкой организма, оно в немалой степени основывалось и на чистой магической энергии, а ее стало не хватать. К тому же биологическое долголетие не исключало физической смерти. От оружия, от яда, от несчастного случая. Каждому из нас был отведен свой срок. Кто-то погиб, кто-то медленно угас... с годами мы все больше заботились просто о том, чтобы уцелеть. Перестали открывать людям свою сущность, перестали помогать или вредить. Просто жили... стараясь, чтобы жизнь продлилась подольше.

— Вы... последний?

— Не знаю. Зевс и Аполлон бесследно исчезли еще до Рождества Христова. Прометей ушел на Восток, то ли в Индию, то ли в Китай... кто знает, быть может, он жив и сейчас. Титаны были не лучшими магами, но доступные им силы были, так сказать, первичны... Афродита, когда поняла, что рано или поздно превратится в старуху, покончила с собой. Афина в сходной ситуации поступила почти так же — полностью отдалась войне, своему излюбленному занятию. Участвовала в большинстве крупных войн Европы. Глупое занятие для... богини. И смерть ее была глупой... отряд попал в засаду, их вырезали до последнего человека. Вероятно, противнику победа дорого стоила, Афина была выдающимся воином, уступая разве что Аресу. Поймите, молодые люди, мы не тяготели к обществу друг друга. И я не слишком интересовался судьбами остальных олимпийцев, как и они — моей.

— Ярослав, — простонал Сергей, — я этому не верю! Гиперборейские... черт, или греческие боги... Бред!

— Не бред, — отрицательно мотнул головой Верменич. — Совсем не бред. Чувствовать ложь не так уж сложно, это простейшая магия. Герман Игнатьевич говорит правду... или то, что со всей искренностью души считает правдой.

— Значит, он сумасшедший, — убежденно заявил Бурун. — Только сумасшедший может искренне считать себя богом...

— А считать себя пришельцем из другого мира? — усмехнулся Ярослав. — Или мне ты тоже предложишь влезть в смирительную рубашечку?

— Ты — дело другое, — буркнул капитан, отводя взгляд. — Тебе я тоже до конца не верю, но твоя история по крайней мере более... логична.