Наследник для бандита (СИ)

— Очень хочу! — я аж подпрыгиваю на сиденье, возвращая ему телефон, — Спасибо! Сегодня — ты прямо мой крёстный-фей! — говорю с чувством, а Руслан вздыхает.

— Вот только беременна ты не от меня… А почему, Маш? — он впивается грустными глазами в мое лицо.

— Потому что… — я теряюсь и тяну, пробирая слова, — Потому что он — редкостный засранец, очень опасный человек и энергетика у него такая бешеная, что хочется лечь в ноги, — я пожимаю плечами и извиняюще добавляю, — Как-то так иррационально все у нас. Не сравнивай себя. Ты — лучше.

— Бред какой-то, — качает головой Руслан, — Херово все у вас, раз ты от мужика ребёнка прячешь. И не нужно заливать мне.

Он резво выкручивает руль, и машину немного заносит в повороте при въезде на парковку.

— Рус! — я вскрикиваю от неожиданности.

— Извини, — выдыхает и скребёт зубами, — Накрыло меня немного.

— Это ты меня извини, — я сдуваюсь, как воздушный шарик и опускаю глаза, — Зря к тебе пришла.

— Нет! — он глушит мотор и поворачивается всем корпусом ко мне, — Мне приятно, что ты обратилась. Сейчас мы зайдём в клинику. Ты немного подождёшь меня в коридоре, я обо всём договорюсь и проведу.

— Спасибо, — смущенно киваю и на несколько секунд ощущаю взгляд Руслана на своём животе.

— Пойдём… — он будто встряхивается и выходит из машины.

Я провожаю его глазами через лобовое. Не перегорело у него… И на мгновение мне становится искренне жаль, что у нас не взаимно. Он был бы хорошим папой.

А его родители — примерными бабушкой и дедушкой. Интеллигентными, образованными, обеспеченными и души не чаящими во внуках, как сейчас в единственном сыне. Отец Вирютина уже много лет возглавляет санэпидемстанцию, а клиника официально принадлежит матери, но все дела решаются сообща. И, конечно, их медицинский центр является одним из лучших в городе. Наполнен первоклассной диагностической аппаратурной, лекарственными препаратами и комфортными одноместными номерами (палатами язык назвать не поворачивается) в стационаре. А еду готовит По индивидуальной диете каждому пациенту какой-то шеф-повар француз, переманенный из ресторана. Я невольно вспоминаю наш с Мишей утренний разговор о больничном режиме для простых смертных. Вот где видно настоящее социальное неравенство.

— Машунь? Ты чего такая потерянная? — Руслан открывает передо мной двери, — Что-то болит?

— Нет, — мотаю головой, — Просто задумалась о том, что не все могут позволить себе болеть с комфортом.

— Ну что поделать, — он жмёт плечами, — Так, здесь меня подожди, — кивает на кожаные диванчики в фойе, — Чай, кофе — все знаешь. А я к матери забегу, чтобы она отмашку дала.

— Спасибо…

Руслан скрывается в коридорах, а я действительно наливаю себе сладкий чай. Интересно, когда я теперь начну нормально питаться? Задумчиво смотрю на автомат со свежими булочками и шоколадками. Нужно, наверно, что-то к чаю купить. Погружённая в свои мысли, тянусь рукой к стопке бумажных салфеток и чувствую неожиданный толчок в плечо.

А следом над моим ухом раздаётся сопливый всхлип.

— Ну воот… — я оборачиваюсь, опускаю глаза и вижу рыдающую молодую девушку, которая собирает с пола бумажки.

— Простите, пожалуйста, — ставлю стаканчик на стол и кидаюсь ей помогать, понимая, что толкнула.

— Салфеток взять хотела… — она машет рукой, — Ты не при чем.

Девушка поднимается в свой полный модельный рост, и я замечаю у неё небольшой беременный животик под обтягивающим платьем.

— Простите ещё раз, — говорю смущенно и подаю документы, — Задумалась, не хотела вас задеть.

— Лучше бы ты меня сразу убила, — всхлипывает барышня и размазывает ладонью тушь по щеке, — Куда вот я теперь с этим детенышем денусь. Артур никогда не женится… И карьера коту под хвост. А я из-за него в Милан не полетела.

Я в полной растерянности смотрю, как несостоявшаяся модель берет салфетки, плюхается на кожаный диван и начинает некрасиво высмаркиваться, размазывая по щекам слёзы. Остервенело запихивает документы в сумочку свободной рукой. Мягкий картон обложки медицинской карты гнётся, но под замок не влезает. Девушка психуя, оставляет торчать документы и достаёт телефон. Сжимает его в руках, что-то печатая.

— О… — пробегается по экрану глазами, с психом блокирует его и, икнув, снова срывается в слёзы.

Проклиная свою сердобольную натуру, я присаживаюсь рядом с ней.

— Эй… — осторожно касаюсь руки, — У вас случилось что-то?

Она поднимает на меня стеклянные от соли глаза и качает головой.

— Что? — пытаюсь допытаться до сути.

— А на вот, почитай если хочешь, — засовывает мне в руки свою карточку.

— Что-то с малышом? — я открываю документы на последней заполненной странице.

— Вот здесь читай, — тычет пальцем в заключение УЗИ.

Так, двадцать одна неделя, все — норма, и только напротив пуповины стоит цифра два вместо трёх. «Единая артерия пуповины» — читаю заключение. Рекомендация: приём генетиков.

— Ну я ничего криминального не вижу, — возвращаю девушке документы.