Наследник для бывшего

– Мы, кажется, едем делать ребёнка, – опускает глаза в пол Ася. – Какой тогда алкоголь? Сок.

– Понял, – киваю и все равно кладу на дно корзины бутылку красного полусладкого.

На всякий случай.

Пока Ася выбирает овощи, я успеваю купить стейки для гриля, бекон, хлеб и яйца на завтрак.

Повинуясь хулиганскому порыву, кидаю к продуктам сверху две соски.

– Царицын, – косится на них Ася, стоя на кассе. – Ты дурак? – шипит. – Оставь это!

– Тихо! – шикаю на неё и с невозмутимым лицом подхожу к кассиру для оплаты.

– Я сейчас вызову такси, Макс! – продолжает пениться Ася.

– Это намерение, – отвечаю ей философским тоном. – Просто представь, что он у нас уже есть.

Ася фыркает и, бессильно топнув ногой, отходит от меня в сторону.

Я расплачиваюсь с кассиром и боковым зрением вижу, что к моей женщине совершенно в наглую и напролом подкатывает мужик.

Гордеева, эта плохая девочка, ему улыбается и разрешает убрать с себя какой-то волосок. Меня накрывает.

– Оплата по карте, – рычу кассиру. – И можно побыстрее?

Бросаю пакеты в тележку и уверенным шагом подхожу к парочке.

– Добрый вечер, – говорю, смотря мужику прямо в глаза.

Он встречает меня ответным жестким взглядом.

– Добрый, – склоняет голову.

– Макс, – Ася немного суетливо начинает нас представлять. – Это Захар, друг Павла. Отца моей крестницы. Захар, – она переводит на него глаза, – а это…

– Максимилиан, – перебиваю я ее, подавая ему руку. – Будущий отец ее ребёнка. Захар, вы извините. Асе сложно признаться, но ее очень сильно сейчас тошнит от запахов мужских одеколонов. Особенно чужих. Поэтому, нам пора идти.

– Ася, – мужик растеряно смотрит на Гордееву, которая краснеет, как вареный рак. – Поздравляю… вас. – Добавляет отдельно последнее слово.

– Да, спасибо, – кивает Ася. – Всего доброго, Захар.

– Я сейчас убью тебя, – шипит она, как только мы выходим на парковку и резко бьет мне локтем под рёбра. – Ты… – задыхается от негодования.

– Ася, – я смотрю на неё строго. – Он же тебя клеил.

– Да завтра Маша с самого утра будет знать, что я беременна. А Лизка добавит жару, рассказав о дяде Максиме!

– Ну и ладно, – я жму плечами. – Что в этом страшного?

– А то! Что я – не твоя женщина. Я – твоя любовница. Надеюсь, что разовая! Ты слишком много себе позволяешь, Царицын!

– Согласен, – киваю ей, опасно приближаясь.

Потому что несёт моя женщина сейчас абсолютную чушь.

– Ты что собираешься делать? – она понимает, что сейчас выхватит и опасливо отступает назад. – Макс, что ты задумал, перестань! – властно.

Я делаю резкий выпад и подхватываю ее на руки.

Она визжит и хватается руками за мою шею.

– Пусти! Ты – ненормальный!

– Выбирай, – втыкаюсь губами в тёплое ушко. – Или в машину или задницей в ближайший самый глубокий сугроб.

– Шантажист! – верещит. – В машину!

– Вот и умница, – удовлетворенно киваю и щелкаю брелоком сигнализации.

Закидываю Асю на переднее сидение.

– Я загружу пакеты, а ты сиди смирно.

– Гнустный шантажист, – слышу себе в след ее обиженное.

Ну и ладно. Это я однозначно переживу, а вот другого мужика в твоей жизни – нет.

Глава 27. Нырять глубже

Ася

– Господи, почему здесь так хорошо! – я замираю возле камина и подставляю к нему ближе руки.

Запах приготовленного на огне мяса щекочет ноздри и заставляет чаще сглатывать слюну.

– Все готово, – Макс подходит ко мне сзади и подаёт стакан сока, оставляя себе бокал с вином.

Нервы натянуты на столько, что вместо сока я забираю у Царицына вино и делаю несколько глотков.

Терпкий виноград начинает гореть на языке и губах.

– Расскажи мне, – хрипнет его голос.

– Что? – я отзываюсь эхом.

– Как тогда, помнишь? О чем я думаю?

Я раскручиваю маховик рифм в голове.

Сглатываю. Стихи приходят совершенно неожиданные, но я не задумываюсь, потому что уверена в правильности. Читаю…

– «Люблю тебя сейчас
Не тайно – напоказ.
Не «после» и не «до» в лучах твоих сгораю.
Навзрыд или смеясь,
Но я люблю сейчас,
А в прошлом – не хочу, а в будущем – не знаю.
В прошедшем «я любил» —
Печальнее могил, —
Все нежное во мне бескрылит и стреножит,
Хотя поэт поэтов говорил:
«Я вас любил, любовь еще, быть может…»

– дочитываю произведение до конца и замолкаю.

– Высоцкий? – тихо усмехается Макс.

– Да, – киваю, – угадал.

– Лучше и не скажешь, – он в несколько глотков допивает бокал. – Всегда удивлялся, как ты попадаешь.

– Да тут особенно и попадать не нужно, – жму плечами, – все, что не прочитай, будет о любви, боли, сожалении или проблеме выбора. Профессиональные страдальцы, – смущённо улыбаюсь, бросая взгляд на Царицына и опускаюсь на предложенный стул.

– Нет, Гордеева, – он качает головой, садясь напротив меня. – У тебя это выходит слишком профессионально безжалостно. Как несколько ножевых. И каждое точнее предыдущего, и болит по-особенному.

Ощущая себя неловко и глупо мы стучим приборами по тарелкам.