Наследник для чужого мужа

Отвернулась. Вот теперь то моя рука на её животе точно не уместна. Мне хочется заглянуть в её глаза. Что там плещется? Обида? Мне хочется, чтобы она тоже меня оскорбила. Баш на баш. Сначала вываливаем друг на друга откровенности, за ними следом сыплем колкие слова. Но… Владка, она не такая. Так себе из неё ёжик, лысый, наворожденный, розовый с глазками бусинками. Представил, улыбнулся. Пододвинулся ближе, устроил голову на подушке, уткнулся носом в её волосы. Больницей уже пахнут. Сколько не плати миллионов, больничный дух пробивается в любой частной клинике. И Владку мне жалко сейчас. На руки бы её, забрать отсюда, унести домой, заварить чаю, возможно даже, с липой — Она цветёт сейчас. И плевать, что Юлька боится потерять то, что возможно уже растёт в этом плоско животе. Юлька настроена буквально не позволять Владке шевелиться ближайшие две недели, как она это представляет?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Прости, — прошу я ещё раз. — Мне правда очень стыдно за свои слова. Если кто и имеет право высказаться, то это именно ты.

Глажу её волосы. Тёмные… В первые годы брака с Юлькой мне все брюнетки казались чуть не безобразными. Привык с светлым, чуть не в белизну волосам жены. А сейчас перебираю пальцы прядями, они свет лампы отражают поблескивая, красиво…

— Всё нормально, — ответила Владка. — Правда. Ты или наверное домой, там Юлька ждёт.

— Спит, — улыбнулся я. — Наверняка видит во сне малыша долгожданного, тянет к нему руки… А мне так страшно сейчас. Мне страшно, что ты забеременеешь. И одновременно я боюсь, что этого не произойдёт. И что Юлька съест себя изнутри, а я сделать ничего не смогу. Так паршиво… миллионы заколотил, взрослый здоровый мужик, а не можешь дать своей жене того, что многие даже не ценят…

— Но все это неважно наверное сейчас, — проговорил я, и замолк.

Не находилось нужных слов для этой жертвенной девочки, что не скажи — лишнее. И близость её тоже, которая как ножом по нервам тоже совсем ни к чему. Но уйти я не могу. Не из-за своего неуместного вожделения, вовсе нет. Просто… мне жалко её. Они обе недолюбленные, две сестренки. Но Юлька закрылась, а Владка не сумела, наверное, к счастью. И сейчас её так жалко было. Она боялась и Юльки, и бабушки, а на меня как будто с надеждой смотрела. Нет, я не рыцарь на белом коне, и спасать юных дев не мой конёк. Одну взялся спасать, да так до сих пор никак и не вызволю из лап дракона. Только дракон этот — внутри моей маленькой женушки. А так гораздо сложнее…

— Наверное, — согласилась Влада.

И так получилось, что я ничего не могу ей отдать, девочке, которая готова пожертвовать ради нас самым ценным. И я поступаю так же нелепо, как и во все последние дни, когда и хотел отказаться от всего и не находил в себе сил растоптать возможное счастье Юли. Я закатал рукав рубашки, обнажтв запястье. Владка даже заинтересовалась, оживилась.

— Это веревочка, — прокомментировал я. — На ней узелки.

— Вижу, — кивнула Влада.

— Она со мной уже много лет. Я не всегда её ношу. Только в самые важные дни. Это вроде… талисман удачи. Мне с ней всегда везёт. В тот вечер… не было её на мне. Об этом я тоже жалел. Вот если бы я потратил несколько минут на то, чтобы завязать её снова, может и не встретил бы тот лихой автомобиль на перекрёстке… Я тебе её оставлю.

— Не нужно, — испугалась Владка. — Если она так долго с тобой, то наверняка важна тебе, эта твоя веревочка. А вдруг порву?

— Не порвешь, она особая, крепкая.

Отвязал — пришлось потратить добрую минуту. Владка протянула мне руку. Запястье было таким узким, что заветную веревочку я завязал кокетлтввм бантиком. Затянул — вроде крепко. И забавно смотрится. А главное — мне неуловимо спокойнее.

— Спасибо.

И голос такой серьёзный, словно я ей не веревочку подарил, а как минимум миллион долларов. Оплату кредита по квартире принимать не хотела, а верёвочке вот рада. Поиграла рукой, любуясь, я даже засмущался немного. Вот пойми этих баб.

— Теперь все будет хорошо, — не менее серьёзно заявил я. — Я тебе потом расскажу, как у меня этот браслетик появился, обязательно.

— Хорошо.

Словно обещание новой встречи. Но она же будет, верно? Теперь эти встречи неизбежны, до тех пор, пока все… не закончится. Или начнётся, тут как смотреть.

— Мне и правда, идти нужно.

Кивнула. И ужас, как не хочется её тут оставлять. Это вообще необязательно было, Юлька на стояла… Врачи разводили руками — не зависит ничего от того, будет ли суррогатная сама лежать круглыми сутками. Эмбрион либо примется либо нет.

— Хорошо.

Снова это хорошо. Словно заведенная игрушка. Наверное она невероятно устала, Владка. Так, как я не устава никогда, и физическая усталость тут не причём.

— Спокойной ночи эмбриончику, — наклонился я к плоскому ещё животу под тонким одеялом.

Глупо наверное, но как-то нужно было смягчить наше неловкое прощание, полное касаний, каждое из которых жаждало перетечь в нечто большее, то, что за чертой разумного и позволяемого.

— Трём, — хихикнула Владка, а потом не выдержала и засмеялась.