Наследник для медведя

Как я оказалась в его руках — сама не поняла. Он только сделал ко мне шаг, а в следующий уже перекинул через плечо. Я взвизгнула и принялась вырываться, громко протестуя, пока не оказалась в его руках на диване, не имея возможности двинуться.

— А теперь успокойся и объясни, — сурово процедил над ухом.

— У нас с Джастисом забрали ребенка! — дернулась еще раз, но тут накрыло бессилием и отчаянием, и я раскисла, шмыгнув носом. — Этот урод-финансист требовал, чтобы я переспала с ним, угрожал натравить на нас службу опеки! И вот сегодня Денвера забрали, а Джастис, кажется, арестован за сопротивление! Мне нужно туда, Рэм! Денвер испугается! Он никого к себе не подпускает, кроме нас с Джастисом и старшей медсестры! Я не представляю, как ему страшно!

И тут меня осенило. Я развернулась в его руках, наплевав на разметавшийся халат, который почти ничего не скрывал:

— Давай его заберем, — прошептала хрипло. — Я выйду за тебя, буду паинькой, сделаю, что скажешь… — Видела, как в его взгляде разгорается непонятная мне злость, но уже не могла остановиться. — Я не могу его бросить, а тебе его отдадут, тем более вы оба — медведи во второй ипостаси!

Рэм застыл чертами лица, отводя от меня жесткий пугающий взгляд, ссадил меня с колен и поднялся:

— Чемодан в спальне. Собирайся.

И таким тоном это сказал, что у меня язык не повернулся что-то переспросить. Я пришибленно поползла по ступенькам наверх, чувствуя непривычную пустоту.

Впервые в жизни я свалила что-то серьезное со своих плеч на чужие… Вернее, попыталась.

Сборы заняли десять минут. Когда я сбежала вниз, Рэм уже ждал при полном параде у окна.

— Я готова, — пискнула, замирая посреди комнаты.

Не знала, что делать. Умолять? Переспрашивать? Требовать ответов? Пожалуй, мне нужно было понимать, поможет он или нет и подходят ли мои условия или многого прошу. Я понятия не имела, что это может значить для оборотня — подобное требование. Но когда он обернулся, все вопросы застряли в горле.

— Поехали, — прошел мимо меня к двери.

Я последовала за ним. Когда мы спускались в лифте, ему позвонили. Он только мрачно выслушал кого-то и коротко ответил:

— Через двадцать минут будем.

На мой вопросительный взгляд вообще никак не среагировал, а я все не решалась открыть рта. Мне нужно было знать, что он задумал и думал ли вообще. Может, его никак не всколыхнуло мое предложение и эмоции?

Когда мы сели в машину, я осмелела:

— Ты можешь мне объяснить, что думаешь? — придвинулась к переднему сиденью, стоило ему усесться рядом с Киллером.

— Позже, — не удостоил внимания.

И мне не оставалось ничего, кроме как метаться в эмоциях и погружаться в отчаянье. Когда я вытащила мобильный с намерением позвонить Келлеру, Рэм коротко осадил:

— Не звони никому.

— Ты ничего не объясняешь! — взвилась я. — А я не могу сидеть и ждать!

— Нужно посидеть и подождать, Вика, — снизошел он холодно. — Я не могу решать вопросы так быстро.

— Ты можешь хотя бы сказать, что решаешь?! Что принял предложение?!

— Я не принял! — прорычал он, глянув назад. — Но я решаю!

16

Уж не знаю, что его не устроило в моем предложении. Я убрала мобильный и уставилась в окно, пытаясь успокоиться, но в голове все равно крутились планы по спасению. Был же Келлер! Но если он не смог помочь… то кто сможет? Или он не знал? Малыша забрали утром, поэтому это возможно. Но выдрать у опеки ребенка, которого та забрала, очень непросто. На войну с ними могли уйти недели! Саторро — тварь! Какая же тварь!

— Выходи…

За планами мести я не заметила, что мы приехали, и Рэм подавал мне руку. Оглядевшись, я поняла, что мы на какой-то окраине, где еще остались районы низких домиков.

— Что мы тут делаем? — огляделась. Машина стояла у вымощенной дорожки, ведущей к ступенькам одноэтажного здания, которому, по ощущениям, было лет двести минимум. — Музей?

— Это церковь, Вика. Замуж за меня выйдешь?

— Что? — я споткнулась, выползая из салона, но он подхватил и поставил на дорожку:

— Без свидетельства тебе могут отдать ребенка только через проверку, — обошел меня Рэм и направился к церкви, а я поспешила следом. — Уверяю тебя, большей радости, чем затаскать тебя по инстанциям, теперь у них не будет.

— То есть ты принял мое предложение? — запуталась я.

— Ты меня плохо слышишь? — остановился он так резко, что я влетела в его грудь. — Или я не так тебя понял? Тебе нужен ребенок сегодня? Или подождешь?

— Сегодня, — кивнула, глядя в его глаза.

— Сегодня можно. Но придется приложить свидетельство о браке со мной.

— Подожди, — дошло до меня. — Ты не собирался жениться?

— По вашим законам — нет, — зло цедил он.

— Ты же на весь Смиртон рассказал, что мы помолвлены! — возмутилась громко, всплеснув рукой.

— Рот прикрой, — сцапал он меня за шею и притянул к себе. — Выбор своей пары в случае таких, как я, не меняется, и его еще придется доказывать. Это у людей весь смысл в юридической бумажке…

— И как и кому ты собираешься доказывать свой выбор? — смотрела ему в глаза.

Мне уже казалось, что мое место — в его руках, которыми он держит за шею. Только почему это вдруг стало таким надежным и привлекательным?