Наследник для оборотня

Облизывая пересохшие губы и давя всхлипы, Марина начала рассказывать то, что никому не говорила. Потому что не с кем было этим поделиться.

— У меня была сестра. Старшая. Наташа. Очень красивая. Она собиралась стать медсестрой. Мне тогда было лет десять, и я, конечно, не все понимала, но… Наташа всегда была очень популярной. Нравилась мальчикам, парням, умела себя с ними вести. А я… Ну, мне доставались ее поношенные вещи, разбитые телефоны и изуродованные игрушки. Я не жаловалась и даже не завидовала. Скорее, мне было обидно, понимаешь? Хотелось одну, дешевую игрушку, но МОЮ!

Лиля ничего не ответила, только продолжила прижимать к ее щеке мокрую ткань. Наверное, можно было говорить дальше. Она ведь не против побыть психологом? Затащила ее на кладбище и рассказала какую-то фигню о ведьмах. Вот теперь пусть слушает людей, у которых реальные проблемы!

Разозлившись, на саму себя, Лилю, сестру и родителей, Марина сбивчиво продолжила:

— В какой-то момент начались проблемы. Наташа ходила по клубам вместо лекций, развлекалась с какими-то компаниями, пила, курила, стала воровать у родителей деньги и даже не скрывала этого. Говорила, что хочет лучшей жизни, что у нее будет столько богатых мужиков, что она вернет родителям все копейки и даже больше, чтобы мы ели хлеб с маслом и давились им. А потом она подсела на наркотики. Связалась с какими-то то ли депутатом, то ли бизнесменом… Ее нашли за городом. Изнасилованную, под убийственной дозой и беременную. С тех пор… в общем, родители решили, что хотя бы одну дочь, но они спасут. Мне запрещали все, что только можно было запрещать. Следили за каждым моим шагом. Они меня и сюда не хотели отпускать. То есть… они даже не знают, где я. — Марина мстительно улыбнулась. — Провожали меня в один город, а я потом пересела с поезда на автобус и приехала в эту глухомань, чтобы не нашли. А знаешь, как я добилась того, чтобы меня отпустили? — Марина посмотрела на Лилю, которая глядела на нее расширившимися от страха глазами. Ха! Ну и кто тут теперь сумасшедшая? Явно не рыжая ведьма в сотом поколении. — Я сказала, что выброшусь из окна. А потом пригрозила, что если они решат упечь меня за это в психушку, то я напишу заявление в полицию о насилии в семье. Я столько книг перечитала за всю свою жизнь… в красках расписала им все свои «страдания» от домашней тирании.

Марина опять уставилась в потолок и перевела дыхание. Сейчас, когда она сказала все это вслух, и впрямь показалось, что она… чокнутая. Маньячка похуже Лили и ее сатанистов. Но еще день в домашнем заточении, почти под конвоем, и она бы точно совершила что-то безумное.

— А меня мама бросила… — Голос Лили звучал очень тихо и тонко, прерывисто.

Марина взглянула на Лилю. Она возилась с колечком лейкопластыря, а на коленях, прикрытых бордовым платьем, лежали разномастные пузырьки с разноцветными жидкостями. А вот ей родители запрещали носить платья, но хранили все Наташины — короткие, вызывающие, расшитые стразами и пайетками.

— Почему? — Боль начала утихать, оставляя после себя полусонную дымку, в которую Марина медленно погружалась.

— Потому что была молодой и красивой, и родила меня от «неправильного мужчины». Ей хотелось роскошной жизни и веселья, а не нянчить вечно ноющего ребенка.

— А отец?

— Я его даже ни разу не видела. Бабушка говорила, что мне такой папа не нужен…

Марина поняла, что начинает проваливаться в сон. Ей казалось, что она заточена в башне, а вокруг бушует океан. Волны бьются о толстые каменные стены и шумят…

Шелест дождя, врезающегося в серую холодную воду, укачивал…

Интересно, почему ее заточили в башне? Потому что она красивая принцесса, которая ждет своего спасителя? Нет, вряд ли… Красивой она никогда не была. А может, она злая колдунья, которую упряьали на неприступном острове, чтобы больше не могла вредить людям? Кто же она?..

Гром сотряс место ее уединения или пленения, разрушая каменные стены, и Марина резко проснулась.

В голове шумело, а в глаза словно насыпали песка. Во рту ощущался неприятный солено-сухой привкус. За окнами бушевала гроза. Ветер трепал занавески, залетая через открытую балконную дверь. Но Марина точно помнила, что закрывала ее.

Вспышка молнии осветила свернувшуюся в кресле девушку. Марина едва не закричала от страха. Но боль, пронзившая щеку, тут же воскресила в памяти недавние события.

Лиля крепко спала, сердито сопя и прижимая к животу аптечку. Ведьма, значит… Марина осторожно прикоснулась к опухшей щеке. Даже легкое касание отозвалось растекшейся по всеми лицу болью. Винить в этом некого, кроме себя. Никто ведь не заставлял ее соглашаться на кладбищенскую экскурсию.

Снова загромыхал гром, и Марина заставила себя встать с дивана. Она так и уснула в грязной одежде. Чувствуя себя разбитой, она побрела в ванную. Может, сейчас, когда она поспала и немного успокоится, все окажется не таким ужасным?