Наследник для Шаха

Опять молчание. Слышу стук чашки, словно Таня поставила ее в сердцах на стол со всей силы.

— А знаешь, ты права, Поль, езжай домой… Время… оно чудодейственное средство, и да! — прыскает, быстро меняет тему. — Кстати, ты не забыла про богатство, которое оставила в моем шкафу? Это я про те брендовые вещи, которые хорошо, если один раз надевали.

— Не забыла, Тань, это тебе. Подарок.

— Ты с ума сошла?! Там целое состояние!

— Пусть эти вещи принесут тебе радость, Тань, я от чистого сердца…

И опять молчание в трубке, а затем громкий всхлип:

— Ты странная, Полина, очень странная. Чистая. Честная. Нет таких, как ты, не осталось больше…

— Тань, ты что, ревешь?!

— Да, зараза ты такая! Мне в жизни никто и дырявых носков не подарил, — пытается шутить.

— Я позвоню, Таня, — заканчиваю наш разговор, и прежде, чем отключить звонок, подруга обещает, что будет писать, а я вяло наблюдаю за проскальзывающим пейзажем и почему-то улыбаюсь.

Как налегке приехала в столицу, так налегке и уезжаю…

Мы подъезжаем к вокзалу, выхожу из машины. Подхожу к кассам, покупаю билет у полной женщины, которая окидывает меня внимательным взглядом.

Везет, что поезд скоро отправляется. Прохожу внутрь и занимаю свое место в купе у окна.

Увяжется ли за мной мой охранник, меня не особо волнует.

Я еду домой. Эта мысль окрыляет, а скорая встреча с родными заставляет сердце биться с надеждой…

Глава 46

Аслан Шахов

— Попадос у тебя, Шах, — ржач крупного мужика действует на нервы.

Наваливаюсь всем телом на стол и запрокидываю в себя очередную стопку пойла, окидываю хмурым взглядом Валида. Сидит в свободной позе, растопырив массивные ноги, прикладывается к своему бокалу и бросает взгляд на сцену.

— "Азимут" славится своим шоу, брат, я в эти танцульки знаешь, сколько лямов каждый месяц вкладываю, а ты даже глазом в сторону не ведешь, говорю же, попадалово…

Очередная стопка и я сжимаю в руке бокал, кажется, еще чуть-чуть и разломаю к чертям, пуская хрустальную крошку в разные стороны и прорезая кожу до крови.

Наконец, веселье исчезает из глаз Валида, мужик наклоняется ко мне, сверкая перстнями на пальцах. Непростые это колечки. Кто знает, тот поймет, что за человек имеет право носить подобные украшения.

У нас свои традиции и подобные обручи на фалангах говорят кое о чем.

— В чем проблема, Шах? Захотел — взял. Так это работает, а ты играешь в хрен пойми что и при этом твою девочку армия пасет, еще и шифруются, чтобы не потревожить…

Оскаливаюсь. Понимаю Валида. Сам такой.

Был…

До того, как заглянул в васильковые глаза и поплыл.

— Не смог я, Валид, не смог… — говорю сквозь сжатые зубы.

— Ты положил пару кланов, которые помогли Асабеку, подставился под разборки, а вот с девчонкой решить не можешь?!

Вскидывает темную бровь. Глаза черные вспыхивают.

— Ты мне проповедь-то не читай. С бабами у нашего брата разговор короткий, пока не напорешься на такое вот нежное голубоглазое чудо и начинаешь бояться покалечить, и, даже несмотря на это, ранишь хорошо так, до мяса.

Откидывается в кресле. Весь в черном, смоляные волосы зачесаны назад, легкая небритость. С женщинами играет и выбрасывает.

Таким же был…

Раньше…

— Не понимаю все равно.

— И не поймешь, пока на собственной шкуре не прочувствуешь, — отвечаю жестко и Валид морщится.

Хлопает себя по коленям, поднимается.

— Отдыхай, Шах, мой клуб — твой клуб. Все к твоим услугам.

Киваю в ответ. Сам же опять запускаю в себя пойло. Ненавижу эту дрянь, но это единственное, что помогает не сорваться с места и не прийти к ней…

К девочке чистой и светлой, которой не повезло попасть мне на глаза.

Зверь внутри меня словно жрет сухожилия. Каждый раз, когда приходит отчет по Полине, я заставляю себя не дергаться.

Смотрю на ее фото, рассматриваю.

Девчонка как девчонка. Симпатичная, вроде бы и неприметная, но стоит взгляду остановиться на ней, как плывешь.

Хотеть женщину и не позволять себе подойти.

Тяжко, но, тем не менее, просматривая видеоотчет, я понимаю, что Полина расцветает. Румянец появляется, легкая округлость, которую цепляет мой наметанный глаз.

Она гуляет с подругой по парку и ест сахарную вату, веселится и, запрокинув голову, смеется, а я фиксирую, как пара смертников оборачивается на мою девочку с явным желанием познакомиться, но мои ребята не даром свой хлеб едят, и пацаны исчезают еще до первого шага по направлению к Полине…

Если кто скажет, что я дал время ей, то это не так. Я дал время себе. Чтобы осмыслить все то, что происходит в моей жизни, чтобы порешить вопросы с врагами, коих бесчисленное количество, но шакалы на время притаятся, учитывая то, как показательно Асабек потерял все, что имел, не только власть и положение, которые получил благодаря мне, но и имя его покрылось позором, благодаря драгоценной дочери.

С Аминой я даже встречаться не стал. Опозоренная дочь — проблема отца, а учитывая всю тяжесть ее вины, смерть покажется ей даром…

Таков закон предков, Асабек его чтит.

Телефон пиликает. Сигнализирует о том, что Полина на связи. Тянусь рукой к трубке.