Наследник для шейха (СИ)

Отворачиваюсь от сестры, иду мимо и укладываюсь на свою кровать. Накрываюсь одеялом.

Я хочу просто уснуть. Уснуть и проснуться в другой реальности, а лучше просто очнуться от кошмара и найти себя в своей кровати, в своей комнате, улыбнуться и произнести:

— Приснится же такое…

Даже по какому-то наитию щипаю себя за руку, чтобы проснуться, вызволить себя из психологического триллера, в который меня окунуло с головой… но… ничего не получается.

Спальня не исчезает, а я не переношусь домой…

Не знаю, сколько лежу с прикрытыми глазами, на грани сна и яви, но вдруг ощущаю прикосновение к своему плечу…

Вздрагиваю. Поворачиваю голову и сестру вижу.

— У нас мало времени, Мелина, я все понимаю. Я чувствую, как тебе больно.

Кара вздыхает и садится рядом со мной. Берет меня за руку.

— Мел… мне тоже тяжело… все те дни, что тебя не было, я пластом лежала на кровати. Была раздавлена…

— Ты сама заварила всю эту кашу, — выговариваю тихо, в глаза сестры смотрю. Полные слез.

— Знаю… и нам всем теперь расплачиваться…

Всхлипывает, и слезы капельками текут по щекам, а я присматриваюсь к сестре. Вижу, что у нее глаза воспаленные, как если бы действительно все время плакала.

— Я совершила ошибку, но… мы уже в этом поезде, и он едет с огромной скоростью, не выпрыгнуть, Мел.

Прикрываю веки. В словах сестры есть зерно правды. Теперь я тоже виновата перед Аязом. Я обманщица. Как бы там ни было. Какие бы цели я ни преследовала, но я… я совершила страшное преступление.

И перед глазами лицо Аяза. Жесткие черты. Резкие. Его проницательные золотистые глаза и слова… слова… что он никогда не пощадил бы…

История про цветок слишком сильно отпечаталась в сознании.

Слишком…

— Шейх Аяз аль-Макадум — очень могущественный человек. Его слово — закон. Никто не знал, что выбор правителя падет на меня…

Вновь слезы текут по щекам сестры, и я чувствую, что и ей больно, и ей плохо…

Я ощущаю это на каком-то подсознательном, интуитивном уровне.

— Никто из нас не смог бы отказать могущественному семейству правящих… и…

Каролина жмурится, по лицу словно судорога идет.

— У каждой из нас, Мелина, должна была быть иная судьба. У тебя своя, у меня своя… я не знаю, как так получилось, что небеса сыграли с нами в такую жестокую игру, и теперь… теперь половина пути пройдена…

По мере того как сестра говорит, на ее лице появляется решимость, она смотрит своими внимательными глазами, а меня другой вопрос мучает, другой вопрос в сердце горит огнем и все же срывается с моих губ:

— Ты любишь его?

Сама не ожидаю, что спрашиваю, а Каролина вздрагивает, секунду молчит и лишь затем отвечает вопросом на вопрос как-то заторможенно:

— Кого?

Хороший вопрос, который вызывает горькую ухмылку на моих губах:

— Того, кто взял твой первый раз… того, из-за кого вся наша семья может быть стерта с лица земли…

Мне кажется, или из-за моих слов Каролина испытывает самую настоящую боль. Вздрагивает и закрывается. Все эмоции скрывает холодная маска презрения.

— Не будем об этом, Мелина. Ты и так погрязла в моих проблемах с головой, не стоит и в это вляпываться…

Слова, которые говорит, и то, как именно их говорит, какие акценты ставит, уже наталкивает меня на мысль, что Каролина переживает.

— Я не хочу говорить об этом. Я совершила фатальную ошибку, но… тогда я даже и помыслить не могла, что шейх Макадум укажет на меня и захочет взять в жены. Ты понимаешь, что мы и близко не того сословия, которое могло претендовать на подобный союз? — вновь задает вопрос, и у меня на миг сердце сжимается.

— Может, он увидел тебя и влюбился?

Спрашиваю, а у самой… у самой тьма перед глазами, и мне хочется обнять себя за колени, свернуться калачиком и скулить… скулить от непереносимой боли, которую ощущаю каждой клеткой.

И в сознании рождается вопрос:

Почему мне так больно?

Почему так мучительно вспоминать об этом мужчине?

И отчего мысль, что он влюбился в мою сестру, полоснула ножом по внутренностям?

— Пфф… — фыркает сестра, — такие как Аяз аль-Макадум, не знают, что значит любовь.

Киваю, оставляя реплику сестры без ответа. А у самой под ребрами болит. Сильно так. Но…

Где-то в глубине души я понимаю, что… время должно вылечить. И я… вылечусь. Просто… не знаю… возможно… у меня все было с Аязом впервые, поэтому и так…

Хотя…

Что-то мне подсказывает, что не смогу я больше ни с кем, что таких мужчин нет и эту рану я еще очень долго буду зализывать, прежде чем однажды, возможно, спустя долгое время она превратится в шрам…

— Послушай, Мелина. Я все понимаю. Знаю, что… ты… ты вместо меня… за семью, но… нам нужно поговорить. Мне нужно все знать, иначе… твоя жертва будет напрасной, а шейх уничтожит всех, кого любим и кто дорог…

— Я… понимаю… — отвечаю с трудом и смотрю в глаза сестры.

Мне даже думать об Аязе больно, не говоря уже о том, что прямо сейчас она пытается заставить меня вспомнить все, что происходило со мной, чуть ли не посекундно.

— Мне нужно все, Мелина, — выговаривает с нажимом, — что делал, что говорил, абсолютно все… а еще… как трогал… где трогал, что было между вами во время интима, как он тебя брал…

Окидывает внимательным взглядом голые участки моей кожи.