Наследник Дракона (СИ)

— Он убил Ису. Он убил мою мать. Он забрал у меня двух самых дорогих женщин, одну из которых я вовсе не знал! — гнев внутри Блексворда закипал всё больше и больше. Сестра лорда-протектора, Зейрайна Тангера чем-то очень напоминала Ааронта. Холодные глаза тёмно-карего цвета, леденящий душу взгляд и вечно маленькие зрачки были присущи Ааронту. А вот его сестра имела менее страшный взгляд, и всегда улыбалась краешком рта. Зейрайна всегда хмурилась, как и Ааронт, отчего казалась извечно недовольной и злой. Тёмно-каштановые волосы, были не распущены только в бою. А вот улыбка как-то смягчала образ пограничной воительницы и сейчас она была просто двоюродной тётушкой. Близкой родственницей Блексворда, которая могла называть его по настоящему имени.

— Если Орин и Гарет проиграют? — не переставала сомневаться она, рассматривая до боли знакомые черты лица в отблесках темноты и свечи.

— Проиграют, если ты не вмешаешься! Зейрайна, прощу. Сама же прекрасно знаешь, что Ааронт этой войной только хуже делает. И Империи и Уэйстеку! Подумай! Дети лордов, чьих отцов он держит в темницах, не пойдут за ним. Ренегаты будут только рады ударить ему в спину, когда он как пес вернёться зализывать раны! Смута и хаос — наши союзники в этой битве! –

— И сколько ты готов заплатить за то, что убить собственного отца? — перебила его командир пограничных легионов.

— Он. Убил. Ису. — голос бастарда не дрожал. Он был подобен стали чёрного адамантита, источавшего всемирный гнев Скверного Душегуба. Так Тай-Фера звали в Уэйстеке.

— Кто после будет после него? Ты, бастард? — спросил Зейрайна

— Ты. Лорды Реадейна. Кто угодно. Я же бастард. Пусть. Но он умрет от моей руки. — теперь Блексворд точь-в-точь соответствовал своему имени. Не Юлиан, а Блексворд. Бастард великого рода. Да. Зейрайна помнила тот день, когда родился сын Ааронта. Запах крови. Истошный крик. Боль. Всё до мельчайших деталей.

Может ли она отказать ему? Зейрайна устало посмотрела на… на… Блексворда и в тот час её сердце дрогнуло.

— У меня в подчинении двадцать пять тысяч. Ааронт бросил нас пять лет тому назад, когда границы атаковали амункеры. Мои люди до сих пор не могут простить ему тех смертей. Мы просили…нет…умоляли его прислать подкрепление, но он предпочел спасти Сайн-Ктор! Я помню как умирали мои люди. С моим именем на устах. Но мы выстояли. -

Зейрайна помнила, как кровь лилась на землю, как умирали её солдаты, как их рвали на куски, помнила отрубленные конечности, кишки. Запах крови и дерьма. Крик. Рев и плач. Но сильнее всего она помнила запах крови, в день когда родился Блексворд. И ещё раньше. Первый раз, когда она и вправду услышала этот запах, с болью и блаженством.

— Ты просишь отречься от клятвы легиону и протекторату. Стать ренегатом. — Зейрайна отмахнулась от болезненного воспоминания, из-за которого низ живота стало болезненно тянуть.

— Небольшая плата за месть тому, кто сам отрекся от них. От клятвы Империи. — отвечал Блексворд.

— С каких пор ты стал таким верным имперцем? — спросила она, вскину тонкие брови.

— С тех самых пор, как прошел с Орином Зиккурат. С тех самых пор, как увидел, Явление Глашатая! Айдан СтоннКассел — Наследник Нерана. — Глашатай. Так звали Наследник Нерана в Уэйстеке. Зейрайна медленно поднялась со стула.

— Это правда? — от ответа двоюродного племянника она раскрыла челюстью.

— Я видел как он убил Балкраса Бронегрыза и испил его крови. — в темноте сверкнула искра в карих глаза и Зейрайна ответила, так как хотел Блексворд.

— Я согласна. Мои люди тоже. Каков план, Юлиан Блексворд Тангер? — игриво игриво промурлыкала она.

***

Мирана посмотрела на Сейну. В голове Феникса пронеслись сотни мыслей. «Эти рыжие волосы я пожалуй оставлю. А губы… впрочем, делать их больше не надо, не бывать мне губошлёпкой! Что до тела, так тут всё очень даже хорошо. Ноги бы покрепче, а так, почти идеальная… почти моя. О Свет! Да когда же ты уже сдашься Сейна?! Непутевая ты девка, сколько ты ещё будешь вспоминать своего Айдана?!»

Мирана перепробовала уже всё. Пытки жаром, бредом, страстью и огнем! Но Сейна умело сопротивлялась, визжала, кричала, плакала, но не сдавалась, не отдавала своего тела. Эта девка нарушает все её планы, а значит, нужно было найти другой подход.

— Прости меня, дорогое дитя. — Миране было самой до жути страшно и противно делать это, но без смертного сосуда она не обретет прежней силы. Феникс-Мать не любила, когда ей не подчинялись. Терпеть не могла, когда ей сопротивлялись. Ненавидела, когда её опережали.

Сейна лежала на холодном каменном алтаре, по краям которого каменщики древности вырезали головы феникса. Покрытый мхом и трещинами, камень за долгое время впитал в себя достаточно крови и слёз. Мирана встала у изголовья девушки и с необычайной нежностью погладила её по голове, снимая горячечный бред. Смахнув пряди огенно-рыжих волос, Мирана своим лбом коснулась лба своей нерадивой избранницы.

— Прости, дитя. — всё нужно было начинать с начала. С чистого листа.