Наследник Дракона (СИ)

— А это что? — тем временем, Айдан успел нацепить на левую руку странную пластину, которая как щит окольцевала его локоть. Втроем они не смогли её стянуть и Айдан от бессилия дернул рукой, согнув её в локте так, слом бьет кого-то локтем позади себя. Тогда платина из темного металла сверкнула, и как веер или солнце, разложилась, превратившись в диковинный щит, в по краям которого расположились ударный шипы в виде лучей солнца, а сам щит имел красно желтый рисунок на черном металле. Правда, Айдан так неудачно дернул локтем, что щит раскрылся кромкой прям ему в глаз. СтоннКассел упал на пол, и принялся страшно браниться, потому-что крови хлынуло много.

— Щит Эреда. Компактен, раскрывает движением руки, пластина слазит с руки только по деланию хозяина. При лучах солнца накапливает энергию и испускает ей как молнии. — продолжил Дориан. Шрам, точно от левого виска до левой ноздри у Айдана останется.

Корр, тем временем, довольствовался альманахами и разными рунами, который он раскидал по своим карманам. Троица уже собиралась ринутся в портал, что открыл Дориан, но чёрный вор-страж встал у них на пути.

— Вы просили силы и знаний. Вы получили их. За них вы уплатите. Таков договор. Один из вас лишиться глаза, второй заплатит любимой, третий не наденет кольца. Таков договор. — Дориан кивнул, когда Мейстланды и СтоннКассел пожали ему руку.

— Ты будешь здесь? — спросил Корреалеан

— Уговор есть уговор. Я лишь страж — прокартавил черный вор.

Терон глянул в арку портала, что как водоворот утягивал в себя темно-синим свечением, и увидел самого себя же, да и всю ватагу, входящую в Академию, через главный вход.

— Я что, действительно такой урод? — задумчиво спросил он, поглядев на себя со спины. Корр схватил брата за шкирку, они рванули в портал.

Интерлюдия 3. Тлеющая вера

Центральное Кровогорье Кулдар.

Тридцать первый день Месяца Штормовых Ветров.

7 эра 210 год.

Кулдар был покинут вскоре после того, как Айдан СтоннКассел убил Балкраса Бронегрыза и, испив его крови, объявил себя Наследником Нерана. По приказу императрицы Хелены, тела погибших солдат были опознаны, и погребены в полях Амхары. Сейчас крепость на Перевале Странника была в ужасном состоянии, хуже, чем она была при первом приходе Пятнадцатого Красного Легиона. Пусть и погибший от камня, выпущенного из камнемёта, Боривик Мурнитара помог вернуть крепости былую прочность и восстановить её стены к приходу Лоренца Крамольника, сейчас Кулдар был развален. Башни упали во внутренний двор, стены до сих пор были чёрно-алыми от пролитой крови и раскалённой смолы, а запах смерти и трупов на долгие годы впитался в камни стен и землю, усеянную пылью и пеплом, редко разгоняемыми порывами ветра, старавшегося не тревожить покой крепости, что ни разу за свою историю, не была сдана врагу.

Адэонеса с видимым призрением пробиралась через развалины, брезгливо прикасаясь к пыльным камням. Сейчас она была облачена в простую дорожную одежду, и пряди черных волос перехватывал обруч с рубином. Богине Старого Пантеона до гнева хотелось окунуться в ближайшую реку, однако, преодолев желание, женщина устало одернула руку, в очередной раз прикоснувшись к кровавому камню. Легко и быстро проскользнув под упавшей балкой, стараясь не дотрагиваться до крови и пыли, она успела пожалеть, что согласилась на приглашение брата. Но закусив губу, женщина нахмурилась, и протиснулась через расщелину, ведущую в Храм Старых Богов, построенный слишком давно, до того, как был Кулдар возведён Брайсом Мейстландом, для охраны границы, когда пустынники Ли’Кар-карана пришли на земли Кровогорья.

Святилище было большим, у трёх стен стояли три высоченные статуи Старых Богов. Слева стояла Мирана, женщина с огненно-рыжими волосами и огненным кубком в руках, её звали Бессмертным Фениксом. Справа стоял Дуратхар, его звали Хитрым Змеем, за спиной он держал нож, а в правую руку тянул, словно пожимая. Посередине стояла Адэонеса, богиня равновесия, держащая в руках чащу весов, её звали Рыбой Глубин. Сам зал был десять метров в высоту. Огонь в кубке Мираны погас, золото в чащах Змея было расхищенно до последней монеты, а вода в чаще Адэонесы окрасилась в кроваво-алый.

Дуратхар сидел на алтаре, пиная его пятками от безделья. Адэонеса поправила пряди своих волос, откинув их за плечи. Неслышным шагом она подошла к своей чаще, и одним взмахом руки изменила воду. Та стала кристально чистой, как родниковая. Ради шутки или же ради почтения, она положила на чащу брата пару золотых монет и, достав из кармана нож с кремнием, зажгла угли в чаще матери.