Наследник Дракона (СИ)

Силуэт во тьме подошёл к нему. Это был мужчина в обносках и тёмном плаще. Тёмный силуэт положил на череп Балкраса свою костлявую руку, словно он был мертвецом или некромантом. Тьма, как яд, окутала дракона, проникая в разум и сердце. Всё, что было для него честью, теперь выглядит иначе. Теперь он знает, что цель его, служить Отцу. Не тем лжецам из рода Ка’Джор’Вар, а первому Отцу, Прародителю. Тьма как горький яд и блаженное лекарство затянул его раны, и вновь наполнило тело ящера кровью и жизнью. Балкрас открыл свои глаза, вновь дыша могучей грудью.

— Слава Аэрону’Тай-Феру — говорит дракон, поднимаясь и стряхивая с себя снег.

— Лоренц ждёт дитя. Помоги ему с проблемами на юге. Он знает, как нужно действовать. –

В тот день, он возродил его, Тай’Фер возродил Балкраса, как одно из чудищ своей армии.

***

Никому не хочется умирать. Это точно. Вот и Пэтроту не хотелось умирать, но вот он уже хотел отправиться в пекло Харды, и тут ему протянули канат второго шанса, а в данной ситуации отказ являлся смертных грехом. Только вот, был один нюанс, о котором Пэтрот узнал, лишь вновь дыша полно грудью после своей смерти. Теперь, он служил не самому себе, а Ненасытному.

- В тебе есть сила и пыл, Рендон. Я дал тебе второй шанс, и теперь моя воля для тебя закон. Как воля отца для чад. — голос тьмы казался гордым и в тоже время насмешливым

— Я своего то папашу не уважал, с чего я должен повиноваться…. — но договорить контрабандист не успел. Тёмный силуэт махнул подобием руки и рана на шее, от уха до уха, нанесенная Сейной, вновь открылась и кровь полилась на черноту под его ногами. Пэтрот попытался схватить себя за шею, чтобы остановить кровь, но и тут тьма окутала его кандалами

— Ты что-то сказал, сын мой? — говорит тьма и Рендон Пэтрот, выплевывая собственную кровь говорит:

— Слушаю и повинуюсь, отец — тьма залечила рану, и Рендон припал на четвереньки, с дикой жадностью глотая свежий, морозный воздух

— Отправляйся в Сайн-Ктор и убей Сейну Элерон до того, как она станет сосудом для Мираны, сын мой. — «Ублюдочный Старый Бог! Чтобы тебя твоя женушка испепелила!» контрабандист становиться на колени и говорит одно, думая о другом

— Слушаю и повинуюсь, господин — «Я твою цитадель переиграю и уничтожу, сука»

***

Тьма был спасением. Тьма была вторым шансом для Лоренца Крамольника. Если кончено, это был Лоренц. Тело мятежника пропало на следующую же ночь после битвы на Амхарских полях. Аэрон постарался, чтобы воскресить его. Столько сил он приложил, чтобы яд тьмы помог восстановить его. Но исцеление Ненасытного не было похоже ни на что другое, как на очернённую некромантией, которая извращала воскрешённую личность, превращая того в жестоко тирана и порождение Тьмы. Это-то как раз таки и нужно было Ненасытному, чтобы весь юг стал его пристанищем Ир-меров. Страшных тварей из ночных кошмаров с головами быков, собак, воронов, козлов, и телами людей, который плодятся целыми ордами в Пустоши.

Но одного Аэрон учесть не мог. Он не полностью обратил Лоренца в тень. Была и Сейдиль, носившая его ребёнка под сердцем, а значит, им можно было либо манипулировать, либо использовать ей, чтобы убить Губителя. А значит у Пашара и его людей был шанс. Он слышал от Орина и Гарета, что достаточно отрубить голову Падшему и жечь его. А тут был чуть ли ни полководец, прокажённый скверной. Он не знал, поможет ли огонь. Тем более, если он правильно понял из ропота придворных слуг, Балкрас Бронегрыз, убитый Айданом, стал так же тварью Ненасытного. Он летел истреблять врага, подошедшего к стенам Ваетира, а значит, Мивилю и всем остальным легионерам грозила смерть.

Когда Лоренц сверкнула алыми глазами, Сейдиль болезненно схватилась за живот, а все слуги и дворяне юга склонились перед ним. В том числе и Зашеир. Крем глаза лейтенант заметил, что его люди там, на балконах с готовыми стрелами ждут его сигнала. Но нужен был подходящий момент…

— Я вернулся и что же я увидел? Толпу предателей, готовящихся встать на колени пред проклятыми имперцами-северянами и чужаками! Что же, как уже я говорил, кто вернулся домой, а значит, мыши, нет, жалкие крысы, будут съедены! — его глаза стали светиться как две алые звезды, а вены почернели в мгновение ока, превратив его лицо в кошмарный лик.

— Я всё же я буду милостив, с теми, кто сознается в преступлениях сам! Быть может, прощу их за то, что они подчинились страху и покажи истинную силу! Пусть они встанут. — «Вот он!» воскликнул про себя лейтенант, поднявшись с колен.

— Зашеир? — прохрипел Сейдиль. Она прекрасно его знала. Как и Лоренц. Все уставились на него, как на безумца, впрочем, он и сам считал себя таковым. Простой человек не может противостоять Падшему, тем более Губителю.

— Я вот слыхал, что лишь огонь способен убить приспешника Ненасытного. — ехидно выдал южанин, когда Лоренц, встал с трона распахнув руки, как будто он был рад, что именно Зашеир выступил против него. Вновь он холодно захлопал, безумно улыбаясь.