Наследник et Paris

Ну и хотелось, чтобы со стороны сразу было меньше вопросов — куда, собственно, я подевал огромную шкуру? Пусть думают, что где-то на просёлочных дорогах Подмосковья у меня свой фургон припрятан.

Короче, вряд ли Лысый преследователей агент ОКЖ. Вот ОКЖ как раз сейчас, должно быть, очень любопытно, куда это я свалил.

Вряд ли Лысый связан и с моими Новосибирскими врагами — всё-таки улетал я в Москву тайно. И сейчас лично министр Имперской Безопасности (по совместительству мой вассал), следит, чтобы его младший брат «случайно» не слил информацию о моём местоположении.

«Оппа, они уже близко, — прервал мои размышления ленивый мыслеголос Фаи. — Можешь, конечно, не рыпаться, но вдруг вам тачку разнесут».

«Неловко получится, если разнесут. Солиджон расстроится», — усмехнулся я.

А между тем сам Солиджон почуял неладное — начал вертеть головой из стороны в сторону, будто пытаясь смотреть во все зеркала одновременно. Ещё с прошлой жизни я уяснил, что у извозчиков здорово развито шестое чувство. Почти на том же уровне, что и у ассасинов или шпионов. Хех, может поэтому как раз всякие шпионские сети и любят нанимать извозчиков для сбора информации?

— Тот дерзкий микроавтобус нас догоняет, господин, — изрёк Солиджон обеспокоенно.

— Не парься, всё будет нормально, — заверил его я.

— Мне помирать нельзя, господин. И тратиться на ремонт тоже. Мне ещё деньги детишкам и жёнам отправлять нужно в этом месяце.

— Нормально-нормально, отправишь. Куда отправлять-то хоть?

— Да в Бухару, Ташкент, Сочи… Московскую семью тоже нужно на что-то содержать.

Я взглянул на Солиджона совсем другим взглядом. Некоторые Вольные Воители жили по схожему принципу. Это у меня только женщины имелись в разных королевствах, а у кого-то и полноценные семьи с особняками да замками, слугами и лабрадорами.

— Ну ты ходок, — хмыкнул я.

— Не ходок, господин, — проговорил он, немного успокаиваясь. — Просто любве… любви… — это слово явно не давалось Солиджону с его сильным акцентом. Но он не сдавался и таки смог выговорить: — Любвеобильный! И честный.

Раздавшийся за стеклом рёв мотора прервал нашу милую беседу.

«Оппа, он пошёл на обгон!»

— Притормози, — велел я водителю.

А он внезапно ввалил газ и воскликнул:

— Прорвёмся, господин!

Газелька с хрипом начала набирать скорость. Солиджон глянул в боковое зеркало и резко вильнул рулём.

— Не боитесь, господин! Не пропустим! — с акцентом прокричал водитель.

— Ты же только что за жизнь и тачку переживал⁈

— Переживания — часть жизни! А доставить клиента и его груз до места — дело чести!

Я звучно хлопнул себя по лбу.

«Гляди, Лысый. Похоже, нас твой брат по разуму везёт», — заливисто расхохоталась Фая.

Ну что ж, отдадимся волне местного безумия.

* * *

Отдались.

Ненадолго.

Различия в мощности моторов было явно не на нашей стороне, так что в один прекрасный момент микроавтобус проскочил по встречке и тупо бортанул нашу Газельку. Как итог — машина улетела в кювет, а Солиджон долбанулся головой о руль. И водитель, и грузовичок заглохли одновременно.

«Жив хоть?» — без какого-либо волнения в голосе поинтересовалась дракониха.

«Я покров сто лет назад ещё натянул».

«Да я не про тебя, а про нашего любвеобильного бога Скорости».

«Этот тоже живой. Я его Семейным Даром успел уже пригладить».

Примерно на этой мысли я открыл дверь. Отлично, даже не заклинило! Да и вообще, машина не особо пострадала и заглохла лишь потому, что Солиджон бросил сцепление.

«Ни при каких обстоятельствах не бросай сцепление. Можно бросить кость собаке, жену, детей, но не сцепление», — припомнились мне слова моего инструктора по вождению. Говорил он, разумеется, по-английски, ибо учились управлять автомобилем мои осколки личности и энергетический болван в туманном Лондоне.

— Народ, шевелитесь, едрить вас! Забираем и возвращаемся! — нарывал глотку Лысый.

Чего это он?

Оп-па! Да нас грабят!

Двое бугаёв, разорвав тент Газели, ждали пока третий, залезший внутрь, достанет скрученную шкуру Андерсского брахиозавра.

— Да что б вам икалось, мужики! — громко выругался я. — Зачем тент рвать-то?

Двое бугаёв и Лысый уставились изумлённо на меня. Третий же смешно выглядывал из кузова Газели.

Жажды убийства или уж тем паче жажды крови ни от одного из них я не ощущал.

Нормально. С этим можно работать.

— Солиджон теперь грустить будет, — хмыкнул я, продолжая осматривать незатейливых грабителей. — А он мужик неплохой — о жёнах и детях думает. Не хочу, чтобы он грустил. Придётся вам компенсацию за ремонт выплатить. Ну и за моральный ущерб. И Газельку тоже не помешало бы из кювета достать.

Лысый нахмурился, недобро склонив голову набок. И резко спросил:

— Ты чьих будешь, парень? Явно же не местный! Провинциал?

— А ты с какой целью интересуешься? — усмехнулся я. — Да и сам бы тогда первым назвал того, под кем ходишь.

Он нахмурился ещё сильнее и процедил:

— Ни под кем я не хожу, невежда. Я сам по себе! Ни одна фракция меня к себе не смогла захомутать — слишком уж я хорош, все хотят со мной работать.

— Ух ты! — изобразил я восхищение. — Такой замечательный! Прям тульский пряник!

Лысый продолжил буравить меня взглядом.