Наследник фараона

Следуя прорицаниям, мы распустили царскую стражу и заперли льва, чтобы он нас не разорвал, ибо, разгневавшись, царь мог натравить его на нас; по рассказам врачей было известно, что такое случалось. Но царь Бурнабуриаш вошел решительным шагом, предварительно подкрепившись для бодрости вином, как говорят в Вавилоне, однако, увидев носилки, доставившие зубного врача, он сильно побледнел и сказал, что у него есть важное государственное дело, о чем он позабыл, пока пил вино.

Он собрался было уйти, но, пока другие врачи лежали ничком, касаясь пола губами, я схватил царя за руку и стал подбадривать его, говоря, что все быстро кончится, если только у него хватит смелости. Я велел врачам очиститься и сам очистил инструменты зубного врача над огнем скарабея, затем стал втирать обезболивающие мази в десну мальчика, пока он не приказал мне остановиться, сказав, что щека у него одеревенела и он не может больше двинуть языком. Затем мы усадили его в кресло, привязав к нему его голову, и вставили клинышки ему в рот, чтобы он не смог закрыть его. Я держал его за руки и подбадривал его, зубной врач громко призвал на помощь всех богов Вавилона и, засунув в рот мальчика щипцы, вырвал зуб с невиданной дотоле ловкостью. Несмотря на клинышки, царь завопил не своим голосом, а лев зарычал за дверью, которая едва не вылетела, когда он кидался на нее и царапал ее когтями.

Это был ужасный момент, ибо, когда мы отвязали голову мальчика и вынули клинышки у него изо рта, он стал сплевывать на блюдо кровь, визжа и вопя, и слезы ручьем бежали по его лицу. Он орал, требуя, чтобы его телохранители предали всех нас смерти; он звал своего льва, лягал ногой священный огонь и бил палкой своего врача, пока я не отнял ее у него и не велел ему прополоскать рот. Так он и сделал, а врачи лежали у его ног, дрожа всем телом, а зубной врач думал, что пришел его последний час. Но царь успокоился и выпил вина, хотя рот его еще был перекошен, и он попросил меня позабавить его, как я обещал.

Мы пошли в большую пиршественную залу, потому что комната, в которой царю вырвали зуб, уже была ему не по душе. Он и в самом деле решил навсегда ее запереть и назвал ее проклятой комнатой. Я налил воду в сосуд и дал ее царю и врачам на пробу — удостовериться, что это действительно обыкновенная вода. Затем я медленно стал переливать ее в другой сосуд, и, пока я лил, она превратилась в кровь, так что царь и врачи громко вскрикнули в испуге.

После этого царь щедро наградил врачей, сделав зубного врача богачом, и отослал их прочь. Но мне он приказал остаться, и я научил его превращать воду в кровь, дав ему немного вещества, которое для чудесного превращения нужно было смешать с водой. Это несложно, как известно всякому, кто это проделывал, но великое искусство всегда просто, и царь был очень восхищен и изливался в похвалах мне. Он не успокоился, пока не собрал в саду всех важных придворных, а также любопытных, глазевших с дворцовых стен. На глазах у всех он превратил в кровь воду в бассейне, так что как знатные люди, так и простые смертные закричали от страха и распростерлись перед ним ниц, к его великому удовольствию.

Он забыл о своем зубе и сказал мне:

— Синухе-египтянин, ты исцелил меня от большого зла и всячески порадовал мою душу, поэтому проси у меня все что хочешь. Скажи, какой подарок ты желаешь, и я дам тебе его, каков бы он ни был, ибо хочу порадовать и твою душу.

Я отвечал:

— Царь Бурнабуриаш, властелин четырех частей света! Как врач я держал под мышкой твою голову и сжимал твои руки, когда ты вопил во гневе. Не подобает мне, чужеземцу, сохранить такое воспоминание о царе Вавилона, когда я вернусь в мою страну и расскажу о том, что здесь видел. Поэтому яви мне свое могущество! Повяжи бороду, опояшься львиным хвостом и прикажи своим воинам пройти перед тобой строем, чтобы я мог увидеть твое величие и силу, смиренно пасть ниц перед тобой и целовать прах у твоих ног. Я не прошу ничего, кроме этого.

Моя просьба понравилась ему, ибо он ответил:

— Поистине никто и никогда не говорил так, как ты, Синухе. Я исполню твою просьбу, хотя для меня она самая скучная, ибо я должен сидеть целый день на золотом троне, пока у меня не устанут глаза и меня не одолеет дремота. Тем не менее пусть будет по-твоему.

Он послал вестников во все концы страны, созывая свои войска, и назначил день для парада.

Этот парад происходил у Врат Иштар. Царь сидел на золотом троне, у ног его лежал лев, вокруг него стояли главные сановники в полном вооружении; он был словно окружен облаком из золота, серебра и пурпура. Вдоль широкой дорога внизу бежали воины — копьеносцы и лучники по шестьдесят в ряд и колесницы по шесть в ряд, и это заняло весь день. Колеса колесниц гремели, и стук бегущих ног и лязг снаряжения напоминали бурю, и все плыло перед глазами и дрожали колени.

Я сказал Капта:

— Для нашего отчета недостаточно будет сказать, что вавилонские воины бесчисленны, как песок в море; мы должны сосчитать их.

Он запротестовал:

— Господин, это невозможно сделать, ибо на свете вообще нет таких чисел.