Наследник императора

– Здесь есть отводное русло. Совсем недавно по нему бежала река. И еще я нашел человеческие кости. Похоже – от бедра какого-то вояки. Звери мясо съели, а кость остаивли. На кости – заживший при жизни след от удара меча.

Друзья, оставив на террасе лошадей, со всех ног кинулись к предсказателю. Фламма оступился и сорвался в воду, мокрый, выбрался на берег и понесся следом за товарищами. На такие мелочи сейчас никто не обращал внимания – легионеры даже не попытались отыскать тропу, а кинулись наверх по крутому склону, обдирая пальцы и колени до крови, ломая ногти. И лишь когда оказались на новой террасе, перевели дух. Здесь нашли несколько потемневших бревен, разбросанные камни. Потом попалась груда камней. Лишь отвалив из них парочку, они обнаружили чью-то полуистлевшую руку – уже без пальцев – фаланги обглодали местные звери. Громко хлопая крыльями, с ближайшего дерева сорвалась большая птица, и легионеры одновременно вздрогнули. Они двинулись дальше, натыкаясь на новые и новые следы таинственной стройки, но пока не находя в реке нужного места.

– Здесь, – вдруг сказал с уверенностью Приск и указал на просвет меж деревьями.

В следующий миг они стояли над горной речкой, посреди течения которой образовалось что-то вроде небольшого озерца. Естественным такое озеро быть не могло. Приск глянул в прозрачную воду. Было совсем неглубоко, вряд ли глубже, чем по колено, зеленоватые плоские камни на дне лежали вплотную друг к другу. На берегах пышно разрослись в отвалах камней папоротники.

– Монтан тебя обманул, центурион, – сказал Тиресий. – Это место не похоже… Оно и есть то самое место. Ноги сами привели Монтана к его кладу. Но для отвода глаз он сказал, что место всего лишь похоже.

Приск опустился на камень у берега. Его трясло. Неужели там, под ногами – буквально – лежали неисчислимые сокровища Децебала?

– Что будем делать? – спросил Фламма.

– Отводить русло, – отозвался Приск и не узнал собственного голоса.

– Может, за подмогой поедем? – предложил Кука.

– Сначала надо убедиться, что мы нашли клад, – решил Приск.

Поднялся, огляделся кругом.

– Кука! Фламма! Приведите сюда лошадей. Тут вокруг должна быть если не дорога, то тропа, по которой шли мулы с золотом. Мы с Тиресием начнем пока строить плотину. Камня тут вокруг полно. Нам надо просто снова запрудить реку и отвалить пару камней на дне.

– Да уж, всего-то! – фыркнул Кука.

* * *

Весь день они работали как сумасшедшие. Даже когда солнце уже село, легионеры зажгли четыре костра – по два на каждом берегу – и продолжали работать, прерываясь только на то, чтобы подкормить прожорливое пламя. Дно реки уже обнажилось, с помощью рычагов из срубленных деревьев легионеры выковыривали самые большие камни, мелкие отбрасывали руками, обдирая пальцы в кровь. Внезапно Фламма закричал. Поначалу Приск решил, что неуклюжего легионера придавило камнем. Но нет – на дне блеснул золотой кубок. Фламма наклонился, пошарил (вода еще сочилась по обнаженному руслу, как кровь из неглубокой раны), потянул за собой кусок кожи – видимо, это был мешок, в котором прежде лежал кубок.

Приск отобрал у него находку.

– Греческая работа. Очень тонкая.

Кука тут же почти выдернул у него из рук сокровище.

Отсветы факелов играли на влажной поверхности золота – неслись по кругу дерзкие кони, топтали кабанов фракийские всадники.

– Красиво, – пробормотал Кука и, помедлив, протянул кубок Тиресию. – Что скажешь?

– Золото, – ответил тот.

Все засмеялись. Ржали, как кони, и не могли остановиться, задыхаясь и плача от хохота. Кука упал на колени, в шуршащую смесь из крошева камня и воды, и принялся бить кулаками куда попало, обдавая друзей грязными брызгами.

Приск отнес кубок на берег, туда, где были сложены вещи, завернул находку в плащ.

– Может быть, ляжем спать? – неувернно предложил центурион.

– Издеваешься? – бросил Тиресий.

Он тоже выбрался из ямы – чтобы подбросить веток в костры.

Дальше, обо всем позабыв, они копали как сумасшедшие. Костры погасли один за другим, но взошла луна, и теперь они работали при лунном свете. Кажется, они и в полной темноте продолжали бы копать.

* * *

Утром они стояли в обнажившемся русле, смертельно усталые, передавая друг другу золотые кубки тончайшей греческой работы, а под ногами у них лежали грудами золотые монеты – сотни, тысячи крамольных «козонов». Тысячи консулов шествовали в сопровождении ликторов, тысячи и тысячи золотых орлов вздымали когтистые лапы, дабы увенчать золотыми венками главу возрожденной Республики. Казалось, сам дух мятежного Брута, разбитый на множество золотых осколков, лежал у ног легионеров, извлеченный из мрака забвения, из ядовитой горечи поражения, лежал, сознавая всю краткость своего возвращения, – ибо имперский Рим, радостно присвоив эти монеты, отправит мятежное прошлое на переплавку для оплаты триумфов, пиршеств и игр. В золотом блеске уже мерещились новые форумы и термы, дворцы и акведуки, кровавые гладиаторские игры, звериные травли и гонки колесниц, обезумевший от кровавых зрелищ плебс, громогласные выкрики: «Аве, Цезарь!»