Наследник из Калькутты

Сорокапятилетняя мисс Тренборн, чопорная дама «из хорошей семьи», исполняла в доме обязанности гувернантки. В отличие от покладистой няньки Хельги Лунд, мисс Тренборн неотступно терзала свою воспитанницу всевозможными назиданиями и педагогическими наставлениями. По желанию отца Изабеллы старый католический монах, отец Бенедикт Морсини, преподавал ей закон божий. Девочка очень привязалась к этому седому наставнику. Благодаря стараниям мисс Тренборн и старого иезуита наследница лорда Ченсфильда держалась безупречно и являла собою, в свои семнадцать лет, пример девицы, прошедшей, по выражению немецких педагогов, «хорошую домашнюю детскую». За несколько дней до сочельника Изабелла возвращалась вместе с отцом с верховой прогулки. У ворот замка она увидела во дворе наемный бультонский кэб. Изабелла обернулась к отцу:

— К нам кто-то приехал, папа.

— Судя по элегантному экипажу, верно, кто-нибудь из твоих поклонников, Белла, — шутливо вздохнул милорд. — Скоро они совсем лишат меня дочери.

У богатейшей невесты британского Севера действительно не было недостатка в поклонниках, обожателях тайных и явных, бальных партнерах, кавалерах и кандидатах в кавалеры. Почта доставляла в Ченсфильд дюжины надушенных разноцветных, опечатанных символическими облатками конвертов. Сама Изабелла тоже не избежала сердечных ранений. Несколько лет ее воображением владел почтовый кондуктор с ярко начищенным медным рогом через плечо и синим мешком. Но однажды мисс Тренборн повезла пятнадцатилетнюю барышню на почтовых лошадях, в той карете, где на козлах восседал предмет ее тайных вздохов. В пути Изабелла с волнением наблюдала, как бравый кондуктор лихо освобождал свой нос с помощью указательного и большого перстов. При этом он удивительно точно метил с высоты козел в прохожих, и пешеходы редко успевали увернуться от снарядов этого далеко не безобидного двуствольного аппарата. После удачных попаданий кондуктор и кучер раскатисто хохотали.

В результате этих волнующих впечатлений сердце Изабеллы стало вновь свободным, пока сэр Уильям Блентхилл, юный наследник соседнего поместья Уольвсвуд, не сделался подозрительно частым гостем в Ченсфильде; его мать втайне уже обдумывала, который из двух замков, Уольвсвуд или Ченсфильд, следовало бы избрать в качестве резиденции молодой четы...

Камердинер Мерч встретил сэра Фредрика и мисс Райленд на пороге вестибюля и доложил, что графа уже целый час ожидает майор Древверс, начальник бультонской крепостной тюрьмы. Дочь видела, как помрачнело лицо отца. Она переоделась в своей комнате, подождала ухода посетителя и резво впорхнула в отцовский кабинет с намерением рассеять его мрачные мысли. Владелец поместья угрюмо сидел перед столом и держал в руках какие-то портреты, исполненные карандашом.

— Папа, можно к тебе? — спросила Изабелла, уже стоя посредине кабинета. — Покажи-ка мне рисунки. Кто это? Почему у обоих такой унылый вид?

Застигнутый врасплох, лорд-адмирал не спрятал рисунков. Он с равнодушным лицом бросил портреты на стол, ибо вовремя учел, что при малейшей попытке укрыть рисунки дочь накинулась бы на него с расспросами. Расчет был бы верен: мисс Изабелла, подержав рисунки перед глазами, отложила бы их в сторону, если бы... если бы мистер Бингль не изобразил с такой точностью наружность синьора Алонзо де Лас Падоса! Изабелла всмотрелась в лицо молодого человека на портрете и горестно вздохнула:

— Вот таких поклонников у меня никогда не было, папа! Это, наверно, молодой итальянец? Кто этот красивый юноша? Какое прекрасное лицо! И портрет совсем свежий! Скажи, папа, этот мальчик сейчас в Бультоне?

— Нет, Белла, это просто повторение одного старого портрета. Он давно пришел в ветхость, и я приказал сделать новую копию. Человек этот — товарищ моей юности. Ему сейчас лет шестьдесят, если он жив.

Изабелла надула губки и отложила рисунок в сторону. Милорд убрал портреты в стол.

— Папа, этот толстый майор, что сейчас был у тебя, кажется, начальник здешней тюремной крепости?

Лорд-адмирал уже начинал терять терпение:

— Да, Белла, майор Древверс занимает именно эту должность. Но у меня сейчас нет времени, девочка, меня ждут неотложные дела. Вечером я опять буду всецело к твоим услугам. Кстати, сегодня большой вечерний спектакль в бультонском театре. Если хочешь, я закажу ложу.

— Мне не хочется в театр, папа. Я подумала совсем о другом. Через несколько дней будет сочельник. Все готовятся к празднику, а там, в страшной тюрьме, томятся люди... Можно мне посетить этих несчастных вместе с отцом Бенедиктом?

— Откуда у тебя эти мысли, Белла? В тюрьме сидят не безвинные агнцы, а мятежники, воры и... убийцы. Крепость полна крестьянами-бунтовщиками, браконьерами, луддитами...

— Но они — люди и жестоко страдают. Позволь мне, папа...

— Ни под каким видом, Белла! Нельзя потворствовать преступникам... Прости, но мне уже пора ехать по делам!

Усаживаясь в седло, владелец Ченсфильда в недоумении пожимал плечами.

«Откуда это в ней? Впрочем, черт бы побрал эти пустяки! Есть дела поважнее... Чертовски скверно складывается вся эта история...»