Наследник, которому по..

Отобедав, я уголком салфетки промокнул губы и благосклонно кивнув официанту, направился обратно в класс.

Стоило мне подняться на второй этаж, как из-за угла вылезла крепкая мускулистая рука, схватила меня за отворот пиджака и утащила за собой.

— Эй ты, гони бабло! — грозно пробасила человекообразная обезьяна из школьной гандбольной команды. В смысле это, конечно, был обычный старшеклассник, но низкий покатый лоб и широченная выпирающая вперёд челюсть, очень уж роднили его с нашими братьями меньшими.

— Милостыню не подаю, — ответил я, нисколько не впечатлённый пудовым кулаком маячившим в опасной близости от лица.

— Да ты!.. — тут он увидел значок аристо, и как-то сразу присмирел. Отпустил пиджак, разгладил лопатообразными ладонями складки, произнёс заулыбавшись, — То есть, я хотел сказать, вы. Проходите пожалуйста, я вас перепутал с другом.

“Какие вежливые старшаки пошли”, - подумал я, вслух бросил, — Окей, другу привет.

— Обязательно передам, — охотно ответил бугай, продолжая улыбаться.

Отойдя метров на десять, я услышал за спиной возню, а затем грозный голос старшака, — Эй ты, тебе привет. — На последовавшие за этим звуки удара и падения тела на пол, я уже привычно не обратил внимания.

Зайдя в класс, оглядел уныло сидящий за партами народ. Ну да, это для меня прогулка по коридорам в перерыве ничем особым не грозила, остальные, сплошь простолюдины, там только по нужде, кто-то даже в столовую не ходил, брал с собой еду.

В классах, кстати, не трогали. Успел забежать, всё, считай отбился. Но не то чтобы это было такое прям святое место, просто в классах прерогатива гнобить и унижать была исключительно за учителем и попытавшиеся это правило нарушить сами могли огрести по полной.

Сев за последнюю парту, возле окна, откинулся и закинув ноги на стол, принялся дальше играть в гоночки, временами высовывая от усердия язык в особенно сложных поворотах.

Тут в класс вошла заплаканная Анюра, и ни на кого не глядя, уселась на своё место. К ней тут же подорвался наш местный герой-простолюдин, Такаюки Иванов и принялся утешать, поглаживая по плечу. Склонился ниже, принявшись о чём-то расспрашивать, затем, помрачнев лицом, направился ко мне.

— Почему ты ей не помог? — нависнув надо мной, с вызовом спросил он.

Оторвавшись от игры, я посмотрел на него, зевнул, а затем спросил, — Скажи, Такаюки-кун, вот ты часто участвуешь в драках?

Он побагровел, как это происходило всегда, стоило подколоть его японским именем, доставшимся от слишком оригинальных родителей. Всё-таки, морда у него была чисто славянская, широкая, веснушчатая. И даже волосы яркого соломенного цвета. Назвать такого японским именем было тем ещё троллингом.

— Не ошибусь, если скажу, что каждый день, — ответил я за него, — и у меня вопрос — зачем? Уверен, большей части из них можно было бы избежать. — Я чуть было не сказал — убежать, но Иванов от драки не бегал, чем вызывал бы некоторое уважение, если бы мне не было абсолютно и всеобъемлюще пофиг.

Пораздував пару минут ноздри, он ответил, — Потому что это делает меня сильнее.

— Ну так и её это делает сильнее — пожал я плечами, — глядишь, так и в болдары перескочит.

— Тебе плевать на всех, просто потому, что повезло родиться в семье аристо, — произнёс он тоном прокурора-обличителя.

— Ага, — подтвердил я, потеряв последний интерес к этому разговору и вновь переключаясь на консоль.

— Если бы ты оказался в шкуре простолюдина, пел бы по другому!

— Наверно, — покивал я головой, полностью отдавшись новой гонке.

— Если бы тебя избивали каждый день!..

— То я бы тоже становился сильнее, да-да. Е!.. — воскликнул я, — Новый рекорд!

— Тьфу, — сплюнул на пол Иванов. Он бы сказал ещё что-нибудь, но тут прозвенел звонок и все поспешили занять свои места. Даже мне пришлось убрать ноги со столешницы и временно отложить игру. На уроке учитель был царём и богом и имел возможность невозбранно наказывать всех, даже аристо, в полном соответствии с уставом школы и договорами подписанными всеми родителями без исключения. Задача сделать как можно больше болдаров была поставлена государством и все рода признавали эту необходимость.

Стремительно влетев в класс, наш преподаватель физики, Аристарх Эдмундович Канаплян, сразу раздал пару лещей отъявленным двоечникам и как на крыльях взлетел на кафедру у доски, а я тут же приободрился и замер в предвкушении. Видимо, какие-то пертурбации возникли в расписании и вместо скучной истории магического средневековья, нам четвёртым уроком поставили мой любимый предмет.

Всё-таки, в этом мире, весьма бедном на магию, смогли развить науку так, как в моём прошлом мире не снилось и самым великим мудрецам. О эти волшебные законы: Фарадея, Ома, Гей-Люссака… Когда я, сам, лично, разобрался во втором законе термодинамики, то был просто очарован тем насколько красив и элегантен мир, когда на него смотришь сквозь призму физики. В общем, это была любовь с первого взгляда. Я и физика, вместе и навсегда.

Невольно подумал, с толикой сожаления, — “Эх, эти бы знания, да мне прошлому, и равных мне не было бы не то что в мире, во всей вселенной”.