Наследник, которому по..

— Пятьсот семьдесят рублей. Как первый клиент — скидка, за пятьсот пятьдесят отдам, — обозначила узкоглазая мадам свои ожидания, растягивая рот в акульей улыбке.

— Побойся бога, какие пятьсот — пятьдесят.

Та тут же схватилась за сердце и принялась имитировать инфаркт.

— Такая красота, так на девочка хорошо, а качество какое?! — принялась она хватать сжавшуюся от непонимания Хэнэко за руку, — посмотри как сидит.

— Это ты называешь красотой, — фыркнул я, — да этими тряпками только пол вытирать, а не носить, и качество, вон, отсюда вижу, что швы кривые и косые.

— Дрейк, — испуганно дёрнула меня Тоши за рукав, — может тогда не будем брать, если всё такое плохое?

— Всё отличное, — с улыбкой ободрил я её — это просто старинная восточноазиатская забава, называется — торговаться.

Затем вновь повернулся к вьетнамке, стирая улыбку с лица:

— Я тебе говорю, что такое только на корову одевать и то жалко будет!

Ругались мы с хозяйкой ячейки до посинения, но пусть не полтинник, но до сотки цену я сбил. После чего, оглядев совсем ничего не понимающих аристократок, не прошедших как я, через трущобы магического средневековья, и не знающих, что такое нормальный восточный базар, я попросил вьетнамку:

— А теперь и на меня чего-нибудь такого подбери.

По итогу выходил я в спортивном костюме, кепке восьмиклинке и красных мокасинах, вполне органично смотрясь в компании с постоянно одёргивающими курточки вниз, где мелькала полоска белой кожи над поясом, стесняющимися всего и вся в джинсах в облипку близняшками.

В подобном прикиде даже Вениамин нас не сразу узнал. Стоило нам открыть двери и загрузиться в салон, как он подорвался с рыком:

— Чё, попутали, что-ли!?

Но тут он осёкся, выпучившись на меня, а затем и на Тоши с Хэнэко, добавил, спустя секунду:

— Не признал, господин, богатым будете.

Спрашивать, чего это мы так резко сменили имидж он не решился, только молча ухватился за руль, усаживаясь обратно, да искоса, нет-нет, но бросал любопытные взгляды в зеркало.

— Ну что, — повернулся я к кузинам, — может пообедаем где?

— Да, — тут же закивали они дружно, — покушать можно.

— Ну тогда в Метрополь, — назвал я самый дорогой городской ресторан, с самыми дорогими ценами, позиционирующего себя как место для аристократии. Мы там, естественно бывали, как иначе, и кормили там прилично.

— Вы уверены, господин? — выразительно поглядел на меня Вениамин, красноречиво пробежавшись взглядом по моему наряду.

— Естественно, — улыбнулся я ответ, — только туда и никуда иначе.

На входе в Метрополь мы тоже произвели фурор.

Когда я застыл у стойки администратора с кульком семок купленных по дороге, у бабок на автобусной остановке, то бедная девушка в форменной блузке с бейджиком, чуть не грохнулась в обморок. А когда немного пришла в себя, попыталась ненавязчиво выпроводить наружу. На её счастье меня узнал старший официант и косясь на моих спутниц, которых, естественно, видел первый раз, негромко поинтересовался, чего господин желает.

— Отобедать. И дамы со мной. — Важно заявил я и, щелкая семечки, проследовал за моршившимся от звука разгрызаемой шелухи официантом к свободному столу в главном зале.

— Дамы, прошу садиться, — широким жестом показал я на стол. И неуютно чувствующие себя в топиках с голыми животами кузины, стараясь не смотреть на других посетителей, быстро заняли два стула из четырёх, постаравшись максимально прикрыться высокими резными спинками.

Занята была примерно половина зала, где солидные господа с одетыми в длинные платья госпожами наслаждались атмосферой дороговизны и элитарности. До нашего прихода…

Мы тут смотрелись как ввалившиеся в здание Сената матросы в тельняшках и бескозырках с патронными лентами крест накрест, грязными сапожищами топчущие мраморные полы.

То есть вот вообще не к месту. И не спрашивайте, откуда у меня родилась подобная аналогия, память прошлого Рассказова иногда подкидывала и не такое. В общем, мы здесь были словно с другой планеты.

По залу пробежались шепотки, холодно презрительные и недоумевающие, а несколько активно налегающих на ботокс женщин даже демонстративно отфыркались в наш адрес, задрав аристократические подбородки вверх.

Но если Тоши с Хэнеко от такого только сжались, стараясь вовсе слиться со стулом, попеременно краснея и бледнея, то я наоборот, испытал ни с чем не сравнимое удовлетворение. Всё шло как нельзя лучше, осталось только добить контрольный и больше эти две мадамы меня никогда и никуда с собой звать не будут точно.

— Тэкс, — произнёс я громко, беря в руки меню, — сейчас посмотрим, чем тут кормят.

Развернув страницу, охнул, ткнул в первый же пункт, показывая близняшкам, стал возмущаться:

— Какой-то вшивый салат из свежих овощей сто пятьдесят рублей? Да я за одежду на вас меньше отдал. Они его из золотых помидор с огурцами что ли делают? Что, думают назвали сухари крутонами и теперь могут драть три цены? Совсем стыд потеряли. Да за такие деньги на Второй Камышинской и убить могут, я уж по Заводскую молчу!