Наследник, которому по..

— Господа, — возмутился я, увидев, как следом за ним из кабинета выскочило несколько его одноклассников, — что за привычка всё разбрасывать, будьте аккуратнее.

— Пардон, мсье Рассказов, сейчас уберём, — произнёс смутно знакомый аристо на год моложе, которого я видел когда-то мельком на паре светских раутов.

В отличии от моей, его фамилии я не знал, что, означало лишь, что мы с ним ранее интересами не пересекались.

Подхватив тело за ноги, они потащили его обратно.

— Сбили с мысли, — пожаловалась Анюра, провожая долгим взглядом остающиеся на линолеуме борозды от скрюченных пальцев, которыми утаскиваемый пытался за что-нибудь зацепиться.

— Ты сказала, что любовь играть не надо, — любезно подсказал я.

— Точно, — кивнула она, возвращаясь к разговору, — но линию поведения проработать нужно, если ты планируешь и дальше наше сотрудничество.

Светлова испытующе взглянула мне в глаза и я тут же подтвердил:

— Всё в силе, ты не думай.

— Значит тогда, — принялась загибать девушка пальцы, — ты не должен вести себя как идиот, и инфантильный дебил, коими мой папа считает всех аристо, однако, некоторая доля циничности приветствуется. Потом ты должен чётко обозначить причины, почему выбрал именно меня и вот тут как раз уверения про любовь с первого взгляда не прокатят, и надо, чтобы причины были реальными. Но над этим мы вместе подумаем. Ах да, и ты сможешь выпить бутылку водки?

— А это так необходимо? — уточнил я.

— Пить — не знаю, но отец обязательно спросит. В его окружении считается, что настоящий мужчина должен уметь выпить бутылку водки и при этом остаться в силах вести связный разговор и контролировать эмоции.

— Хм, какой-то странный подход, — произнёс я, — всегда считал, что настоящий мужчина должен уметь убивать, но ладно, запомню.

Анюра остановилась, большими глазами глядя на меня.

— Что? — переспросил я, не понимая её удивления.

— Убивать не хорошо, — тихо произнесла девушка.

— И в мыслях не было, — ответил я ей.

— Ох, — приложила она ладонь ко лбу, — твои парадоксальные ответы кого угодно вгонят в ступор, я даже уже немного жалею ту аристократку.

— Это Вику, что-ли? Не надо её жалеть. Живёт получше многих. Род богатый, наследство приличное, найдёт себе какого-нибудь подкаблучника и будет рулить.

— Ладно, — вздохнула Светлова, — в общем, ты меня понял.

— Угу, — кивнул я, спросил, — и когда сие мероприятие планируется?

— На днях, — ответила та, — когда у папы настроение улучшится.

— Ну, значит, предупредишь.

И мы пошли обратно в класс, где должен был начаться следующий урок.

Глава 22

А на следующий день наступил спарринг у Анюры.

— Поможешь? — попросила она меня, когда я передал замаскированный под амулет инфразвуковой излучатель.

— Конечно, — улыбнулся я, — включать вот так, а выключать обратно. Всё, теперь ты готова.

Та постояла секунду, глядя на меня, затем кивнула головой и спрятала излучатель под свободно висящую майку.

— Спасибо.

— Всегда пожалуйста, — ответил я, облокотившись об один из шкафчиков.

Мы находились всё в той же раздевалке, что и тогда, когда бой был у меня. Светлова не стала заморачиваться с кимоно, как я, и надела простые мешковатого вида спортивные штаны и майку. Я критическим взглядом прошелся по её худоватой фигуре. Мда, не боец.

Та поймала мой взгляд, спросила, чуть покраснев:

— Что?

— Да мяса бы тебе поднаростить, — произнёс я, — а то одна кожа да кости. Мускулов совсем не видно.

— Фух, — выдохнула та с облегчением, улыбнулась кончиками губ, — а я было испугалась, что ты у меня что другое разглядел.

— Ты что, нет конечно, — успокоил я её, — да по чесноку сказать, и другого тоже не видно.

Тут прозвенел первый гонг, сигнализирующий о том, что бойцам пора выходить на ринг.

Светлова чуть вздрогнула, обернувшись, посмотрела на дверь ведущую в зал, замерла на секунду, прикрыв глаза, что то прошептала. Затем снова повернулась ко мне, словно извиняясь, произнесла:

— Первый раз буду сейчас с кем-то драться.

— О, — я тут же заулыбался, похлопал её по спине, — здорово, даже завидую. Первый поверженный противник, это столько эмоций. Одно дело в пустой подворотне ханурика какого замочить, и совсем другое на помосте, на глазах у сотен зрителей. А уж когда вырвал сопернику сердце и демонстративно съел, вот там трибуны так орут, что кажется сейчас оглохнешь, и эйфория буквально распирает, что ещё чуть-чуть и лопнешь…

— Это ты меня сейчас так успокоить пытаешься? — у Анюры задёргался глаз и она чуть нервно хихикнула.

— Нет, наоборот, — я подтолкнул её вперёд, — пробуждаю в тебе спортивную злость.

— Это ты вырывание сердца спортивной злостью называешь?

— А что? Ноги сопернице ты всё-равно вырвать не сможешь.

— Я и сердце не вырву.

— Хм, — я почесал затылок, — верно. Нет, точно тебе надо мяса нарастить.

Мы вышли в зал, где уже сидело жюри и горстка зрителей десятка в четыре, может в пять.

Соперница уже прыгала на ринге, демонстративно махая ногами и руками.

— Во — одобрил я, сказал своей невесте, — смотри, знатная противница, победа над такой весьма почётна.