Наследник олигарха (СИ)

— Ну что, раз обещала, нужно слово своё держать, — протягивает малышу ладонь, а сынок в то же мгновение крепко цепляется за тётю. — Пошли в магазин.

— Как нога? — как только Оля с Мишей отходят от нас на приличное расстояние, Демид тут же переходит в наступление.

— В порядке, спасибо.

— Влад. Десять минут. Прогуляемся?

***

— Трубку не брала, потому что мне нужно было решить, — сама начинаю этот разговор, я сразу хочу обозначить: то, что произошло в нашу последнюю встречу, повториться не должно. — Я хочу обсудить график твоих приездов. И я хочу, чтобы вы виделись преимущественно за пределами моего дома.

— Приезжайте ко мне тогда. Я буду только рад видеть вас у себя.

— Когда сын немного подрастёт, ты сможешь видеться с ним без моего присутствия. А я тебя видеть хочу как можно реже…

Неожиданное прикосновение к пальцам заставляет осечься.

— Влад, выслушай меня.

Мы уже обошли дом и скрыты деревьями, здесь нас можно увидеть разве что из окон первых двух этажей. Я останавливаюсь, деликатно освобождая руку из мягкого плена.

— Слушаю.

— Влада, я понимаю, что ты хочешь послать меня ко всем чертям. Я понимаю, что тебе душно со мной в одной комнате находиться, я понимаю, что ты каждый раз ждёшь моего ухода, подглядывая на часы. Но… я каждый раз смотрю на тебя и дышать спокойно не могу. Давят мысли, что все могло быть иначе, если бы я тогда нашёл в себе силы поговорить. Да, мне нет оправданий, но не отталкивай меня, пожалуйста. Я ничего не прошу больше. Просто не гони меня… у нас ребёнок общий. У нас столько прекрасного было на двоих. А если в будущем будет ещё больше, Влад…?

Заправляет мне прядь за ухо и тут же отнимает руку, а я… я бы хотела ничего этого не слышать, потому что каждое слово отдаётся внутри нестерпимой болью. И вновь это чувство укрывает с головой, и теперь уже мне нечем дышать. Так же как и раньше, когда мир без него рухнул, а я чувствовала себя обманутой и преданной. Была беременной и несчастной.

Опускаю голову, потому что слёзы все равно прольются, а скрыть их не удастся. До сих пор так реагирую: особенно остро, особенно ярко. С ним всегда так было. Мне казалось, душа с ним поет и взлетает в небо, но тем больнее было падать на землю…

— Я за каждую твою слезинку отвечу. Клянусь… — этот шепот сбивает с ног. Слабая я, да, слабая. Я всегда с ним такой была, а он — сильным. Главным. Ведущим. — Маленькая моя… Мне так жаль... Я очень раскаиваюсь...

Сожаление и отчаяние в его голосе режут без ножа, обнажая давние обиды.

Отворачиваюсь, но он успевает аккуратно уложить ладони на мою голову, обхватывая лицо, стирает пальцами влажные дорожки, плавно переходящие на шею.

— Демид, — каждое слово заучит надрывом, с каждой фразой все сложнее сдержать этот эмоциональный поток, — мы с тобой теперь чужие люди. Кроме ребёнка ничего общего у нас нет. И дальше никогда не будет. Твой мир жесток, и противостоять ему у меня нет ни сил, ни малейшего желания. А ты в любой момент можешь отвернуться. И от меня, и от Миши. Я не хочу быть частью твоей жизни. Это слишком горько. И подлости на каждом шагу. А на тебя опереться я больше никогда не смогу.

Демид медленно наклоняется, не позволяя отстраниться или отвернуться. И теперь я шепчу почти что ему в губы.

— Ты даже не представляешь, чего мне стоило собрать себя по осколкам. Как ты мог, Демид, как мог швырнуть мне пачку денег в лицо и заявить, что тебя невеста ждёт? Как мог вот так порвать в клочья все, что у нас было, и растоптать мои чувства? Как мог даже не дать оправдаться в твоих глазах? Я так тебя любила, так любила, я бы пошла на все, лишь бы убедить тебя в своей честности, доказать, что это все неправда! Но ты решил все за нас. Ты не дал мне возможности объясниться! Просто вышвырнул меня из своей жизни. А теперь предлагаешь просто забыть?!

Он порывисто обнимает, я чувствую, как он скован. Грудь нервно вздымается, дыхание рваное, но Демид пытается сдерживаться. Крепкие объятия дарят немного тепла, но не позволяют согреться. Я все говорю, говорю, говорю, а внутри будто становится чище, обида выходит со слезами, забирая с собой многолетний гнёт. Говорю, как ругала его, как ненавидела, обзывала последними словами, но каждый раз вспоминала его глаза, когда смотрела на Мишку.

— Влад, я так виноват перед тобой… не плачь, малыш… пожалуйста, ты достойна только улыбаться. Позволь мне дарить тебе улыбки, просто найди для меня немного места в своей жизни, я ничего больше не прошу… всего один шанс… лишь один… подари его нам. Просто подари, Влада… ну пожалуйста!

— Ты сам все разрушил, Демид, нечего больше чинить, — кладу ладони на его грудную клетку и стараюсь отстраниться, но он не позволяет, цепляется за этот разговор.