Наследник Ордена

Его ярость была такова, что он в одиночку раскидал солдат и пробился-таки к командиру наёмников. Пожалуй, он смог бы справиться с ним, но тут на подмогу командиру бросились другие солдаты. Буефар что-то кричал, но шум боя заглушал все слова. Я был отрезан от рыцаря вражескими рядами и никак не мог прийти к нему на помощь.

Я погнал коня в самую гущу врагов. Кто-то попытался насадить меня на копьё. Я поднырнул под брюхом коня, а снова оказавшись в седле, перерубил копьё шерконом. Не глядя на ошарашенного наёмника, мчусь дальше. Неожиданно солдат впереди меня валится из седла, следом ещё один, потом ещё, ещё. Просвистела стрела, и ещё один всадник вылетел из седла со стрелой в шлеме.

— Спасибо, Эльвинг, — прошептал я.

Благодаря этой неожиданной помощи в рядах наёмников образовалась брешь, чем я и не замедлил воспользоваться. До Буефара остаётся уже совсем немного, а там пусть попробуют одолеть нас двоих. Его уже оттеснили от командира, который слегка пошатывался в седле, возможно, был ранен.

Но смотреть по сторонам некогда — ещё двое атакуют меня. Совершенно неожиданно Ураган поднялся на дыбы и ударом копыт сбросил с сёдел этих двоих. Ещё немного вперёд. И тут как-то сразу враги рассеялись, и я вылетаю на открытое пространство. Буефар лежит на земле в окружении множества поверженных врагов. Рыцарь в очередной раз доказал, что он не зря считается лучшим бойцом Тевтонии.

Забыв о сражении, я соскочил с коня и бросился к лежащему другу. Мастер достаточно обучил меня медицине, чтобы я мог понять, что раны смертельны. Даже магия этого мира не сможет излечить их.

— Буефар, — пряча слёзы, позвал я.

Тот слабо пошевелился и, приподняв голову, посмотрел на меня.

— Прости, малыш. Я не сдержал слово. Я поклялся сопровождать тебя, а сам кинулся мстить. Прости, если сможешь.

Буефар оставался Буефаром. Даже сейчас он думает не о том, что умирает, а о том, что не сдержал слово. И это для него намного важнее.

Только огромным усилием воли я сдержал готовые хлынуть слёзы.

— Всё в порядке, Буефар. Ты выполнил свой долг. Я дойду. Обещаю тебе.

— Ты прощаешь меня?

Я кивнул. Говорить не было сил.

— Спасибо. — Рыцарь откинулся назад и закрыл глаза. Я держал в объятиях мёртвое тело человека, который был моим другом. Я без сил опустил голову ему на грудь и разревелся.

— Очнись, Энинг!!! — Этот крик вывел меня из оцепенения.

Недалеко от меня Илья Муромец отчаянно сдерживал натиск наёмников. Теперь ясно, почему меня почти не атаковали, когда я пробивался к Буефару. Оказывается, Муромец всё время был позади меня, а я так спешил, что не обращал внимания на то, что творилось вокруг.

— Да что же это я? Не хватает, чтобы ещё один человек погиб из-за меня.

Я быстро вскочил на коня, готовый к битве, и в этот момент несколько отрядов китежской пехоты ударили конникам во фланг, а с другой стороны налетела тяжёлая конница. Наёмники не выдержали натиска и стали поспешно отступать. И тут я увидел командира наёмников, который, с трудом держась в седле, отходил вместе со своим отрядом.

Ну нет! Это несправедливо!!! Из-за этого человека погиб Буефар, он убил всю его семью и сейчас опять выйдет живым из битвы?! Не думая больше ни о чём, я пришпорил коня и влился в поток отступающих всадников. Меня почему-то не трогали. Скорее всего сочли за своего, но отбившегося от другого отряда, или решили, что меня не стоит опасаться. А напрасно! В груди разгоралось пламя холодной ярости. Полностью контролируемой и потому вдвойне опасной для врагов. Деррон говорил, что стоит использовать все возможности для победы. Прекрасно. Я направил силу собственного гнева в себя, увеличивая внутреннюю энергию, задействуя дей-ча, многократно усиливая возможности организма. Время замедлилось до предела, звуки смазались. Медленно расступается строй пехотинцев, пропуская своих. В общем потоке в эту брешь влетаю и я. Тотчас начинаю действовать. Соскакиваю с коня, бросаюсь вперёд и ногами наношу два удара по солдатам, стоящим справа и слева от меня. Сильно ли может ударить подросток? Не очень. Но я вложил в этот удар всё своё горе, всю ярость и ненависть. Двое взрослых мужчин в полном вооружении оказались подброшенными в воздух и откинутыми в разные стороны. Налетев на товарищей, они опрокинули их. Строй развалился, словно карточный домик. Не давая опомниться, подхватываю щит и кидаюсь на вторую линию пехоты. Моя атака настолько для них неожиданна, что те не успели даже поднять щиты, не то что выставить копья. Движения их для меня настолько медленны, что это не имеет никакого значения. Стремительно кидаюсь от одного солдата к другому. Им кажется, что удары сыплются со всех сторон, от них нет спасения. Вскоре вторая линия расстроена так же, как и первая. Я успеваю заметить, как в проделанную мною брешь врывается Илья Муромец с несколькими другими солдатами и, расшвыривая врагов, движется в мою сторону. Но это для меня уже не важно. Сейчас у меня одна, только одна цель — я стремился к командиру наёмников, из-за которого погиб мой друг.