Наследник приходит, чтобы восстать

Сидя на верстаке в мастерской в окружении открытых книг, которые ей на самом деле было неинтересно читать, Фэйт вздохнула. Когда она проснулась тем утром после ссоры с Ником, она сразу же почувствовала себя виноватой за свою вспышку. Конечно, он заслужил часть ее гнева — он скрывал от нее информацию, когда знал, что это значит, — но он не заслуживал ее попытки проникнуть в его мысли.

Оглядываясь назад, она была рада, что не смогла пробиться сквозь его твердые ментальные барьеры. Он выглядел тихо разъяренным на нее за попытку, и она не винила его. Она дулась, потому что чувствовала себя так, словно потеряла друга. Не просто друга, с которым можно было бы попрактиковаться в своих умственных навыках; Фэйт чувствовала потерю гораздо сильнее, опасаясь, что Ник никогда не простит ее.

Она пришла к кузнецам, так как ей больше некуда было идти в свободное время, и она бы билась об стены, если бы осталась в хижине. Она рассказала Марлоу о своем увольнении из пекарни, и ее подруга была более чем приветлива — даже предложила научить ее кое-чему из ее профессии.

Марлоу сидела на другой скамейке, все еще изучая иностранную записку, о которой Фэйт давно перестала беспокоиться. Однако кузнец была очарована и тратила много времени, пытаясь расшифровать ее.

— Кажется, я поняла! — воскликнула она, заставив Фэй слегка подпрыгнуть, так как они некоторое время сидели в тишине. — Ну, есть некоторые слова, которые еще не имеют полного смысла, но большая их часть у меня есть. — Она повернулась на своем сиденье и нетерпеливо поманила Фэйт.

Фэйт приветствовала это отвлечение и подчинилась, подойдя поближе к тому месту, где сидела подруга.

— Это сформулировано как стихотворение, со строфами и рифмованными куплетами, но на самом деле это не имеет смысла. — Марлоу протянула новый листок бумаги, на котором она нацарапала свою переведенную версию.

Фэйт, нахмурившись, взяла его и прочитала:

Духов Царства было три;

Баланс жизни, души и смерти.

И все вместе согласились они

До их последнего вздоха мир уравновесить.

Храм той, что управляет светом,

Возвышается в лесу,

Который начинается со страха.

Страх — является ключом или ведет он к краху.

Храм той, что укрощает тьму

Находится далеко внизу.

В черном застывшем лабиринте, где

Кровь — является ключом к изгнанию врага.

Храм той, что соединяет души,

Вздымается намного выше.

Извилистый путь к нему не без мертвецов,

Связь — это ключ к тому, чтобы прикоснуться к небу.

Каждый из них обладает могучей силой,

Но вместе они едины.

Рискиллиус необходим, чтобы открыть все врата,

Собрать осколки и отменить то, что сотворено.

Глаза Фэйт расширились, когда она прочла, и отложила бумагу, думая об одном слове, которое пронзило ее ледяным копьем.

— Ты знаешь, что это такое?

Марлоу прищурилась.

— Рискиллиус? Вот что меня тоже озадачило. — Она встала и подошла к стопке книг.

Фэйт дрожала от беспокойства, хотя и скрывала это, сжав кулаки. Должно быть, это совпадение, что оно прозвучало так же, как имя, которое она слышала через двери храма. Ее мысли были в беспорядке, когда ее разум начал складывать воедино кусочки, которые могли бы подойти.

Стихотворение было загадкой и имело какое-то отношение к Духам. Она знала, что храм, который она посетила, должен быть «светом», о котором говорилось в стихотворении. Местоположение совпадало. Лес потребовал, чтобы она раскрыла свой самый темный страх, и, получив его, позволил ей пройти. Ник показывал ей символ на двери — круг с тремя пересекающимися линиями — изображение Ауриалиса, Духа Жизни и Богини Солнца.

У нее закружилась голова, и ей пришлось занять свободное место Марлоу. Убийственный вопрос, от которого у нее закружилась голова: почему в карманных часах ее матери был такой древний артефакт?

Знала ли та об этом?

Фэйт встряхнулась при этой мысли. Нет, она ничего не могла знать об этом; она даже не бывала в этом лесу.

— Есть упоминания об этом в этой книге старых реликвий и тому подобном, — сказала Марлоу, внимательно изучая новый том. — «Циллиус» похож на камень или стекло, а «рискис» означает что-то вроде «смотреть» или «видеть». — Она посмотрела на Фэйт, как будто та могла понять больше.

Пожатие плечами было всем, на что она была способна, пытаясь сохранить бесстрастное выражение лица, чтобы не выдать того факта, что она знала, что все это значит.

— Это просто старая романтическая поэма о Духах, — сказала она, сохраняя равнодушный тон. Она не могла рассказать Марлоу о храме из-за риска, что она узнает что-то еще.

До тех пор, пока Фэйт сама не сможет разобраться в этом, в любом случае не было смысла; у нее все еще не было возможности проникнуть внутрь. Кроме того, чем бы ни был Рискиллиус, не было никакой гарантии, что он был даже в Хай-Фарроу.

— Я читала о Великих Храмах Духов. Это, должно быть, их местоположение, — настаивала Марлоу, подходя, чтобы снова изучить ее перевод.

— Кто знает, стоят ли они вообще еще? — протянула Фэйт. Она старалась, чтобы ее голос звучал скучающе, несмотря на бурлящие мысли, которые потрясли ее до глубины души.