Наследник Ранхара (СИ)

После ухода Эрны мы некоторое время молчали. Словно все боялись нарушить какую-то вязкую тишину. Но нам все было над чем поразмыслить. Ее рассказ произвел на всех сильное впечатление.

На Дани мне было страшно смотреть. Он посерел и взгляд его стал совсем таким же как у Эрналин — пустым и безжизненным. Да, коварная демоница его вылечила, но, похоже, за это забрала с собой его сердце. Но с этим, по крайней мере, живут. Я лишь надеялся, что он не станет делать глупостей и лезть на рожон.

— Нам пора выдвигаться — сказал я, поднимаясь на ноги. — Дани ты идти сможешь?

— Почему нет? Я в полном порядке. Или ты думаешь, что эта девчонка все еще что-то для меня значит? После того что мы тут услышали? — без особой убедительности в голосе сказал он.

Мы с Натаном скептически переглянулись, но промолчали. Да и что мы могли ему сказать? Все будет хорошо, малыш? Эта девчонка тебя не стоила? Поэтому я просто скомандовал «По коням».

Когда мы отправились в путь, солнце уже начало ощутимо припекать. Я перехватил напряженный взгляд Натана. Интересно, что думают обо всем этом остальные?

Арлис и Сен представляли собой образец невозмутимости. Всегда улыбчивый Линиэль хмурился. Майрин, кажется разрывается между желанием сказать приятелю: «Вот! Ты меня не слушал. А я оказался прав» и хоть как-то его успокоить. Руа и Натаниэль, понятное дело, беспокоятся за нашего юного гения.

— Но Зара, то есть Эрна сказала, что там твоей дочери нет, — робко заметил Май, поравнявшись со мной. — Зачем тогда нам ехать к той Башне?

— И, вероятнее всего, она солгала, — ответил за меня Натан

— Ну да, — со смешком прибавил Руалин. — Демонам верить — себя не уважать.

Несколько часов мы ехали в каком-то напряженном молчании. Но, наверно это от того, что всем нам нужно было собраться с мыслями и разложить по полочкам всю ту информацию, что вылила на нас Эрналин.

На привале стало чуть веселей. Арлис насвистывая веселую мелодию, занялся лошадьми. Руа пытался ему вторить, но постоянно сбивался с такта. Сен о чем-то разговаривал Натаниэлем.

А Май присел рядом с Дани и вполголоса ему что-то втолковывал. Малыш слушал и даже кивал, но по глазам было видно: в своих мыслях он не здесь, не с нами. Я к нему не лез. Все же мы были недостаточно близки. Нет, мальчишка мне очень дорог. Да и ко мне, думаю, он питает исключительно теплые чувства. Но мы никогда с ним не были друзьями. По-настоящему, я имею в виду. Сказывалась разница в возрасте. Пятнадцать лет — это очень много, если учесть, что младшему едва исполнилось восемнадцать. Да и воспитанием его я особо не занимался. Для этого у него были старшие братья и Андреас. Мне в его жизни отводилась роль дальнего родственника, в доме которого он иногда гостит.

Но когда Дани отказался от еды и под предлогом того, что ему нужно несколько минут уединения, скрылся за деревьями и явно не собирался выходить, пока мы не готовы будем ехать, я уже хотел последовать за ним. Чтобы поговорить. Успокоить, в конце концов. Если смогу, конечно. Но меня остановил Линиэль. Вот уж от кого не ожидал. Непосредственно ко мне за всю дорогу он не обратился ни разу.

— Не трогайте его, господин — попросил он твердо глядя мне в глаза.

— Что? — Я слегка растерялся от такого поворота.

— Пусть его высочество побудет один. Ему это нужно.

— Почему ты так думаешь?

— Ему не хочется никому показывать собственную слабость. Точнее, он боится, что его боль мы примем за слабость.

— Но это же не так!

— Да. Только втолковать это ему сейчас у вас не выйдет. Разумней всего — оставить его в покое, — сказал гвардеец и отошел в сторону, позволяя мне самому решать, послушаться ли его совета.

— А Лин, оказывается, умный парень, — усмехнулся Руа. — А по виду и не скажешь. Тихоня. Обычно из него слова лишнего вытянуть нельзя. Хотя… чего это я? Умение и говорить лишь это когда нужно, а в остальных случаях молчать — и есть признак ума.

Я кивнул, подумав, что умственных способностях Линиэля никто и не должен сомневаться. Тамиэль никогда бы не послал с нами дурака.

— А за младшенького не беспокойся. Он сильный. Справится. Когда тебе в первый раз тебе разбивают сердце — это… тяжело. А он, только пойми меня правильно, отвык терять близких. После гибели его родителей, Андреас сделал все, чтобы мальчишка забыл об этом, как о страшном сне. Твой дед, пусть и в несколько эксцентричной манере, постарался оградить его от боли и разочарований. Ты не подумай, я считаю, он правильно все сделал. Он подарил ему относительно нормальное детство.

— Ты считаешь нормальным то, что он таскал его за собой по всем Элверну? Дани побывал в таких переделках, что и подумать страшно. Да если бы я знал, как дед его воспитывает…

— Вмешался бы и все испортил. Ты своей-то малявке ума дать не можешь. Балуешь нещадно. Все разрешаешь. Думаешь, справился бы с совсем уже взрослым мальчишкой? Да, Андреас слегка перегибал палку, позволяя воспитаннику рисковать собой. Но где гарантия, что Дани, если его предоставить самому себе, не влезет в еще большие неприятности? Так хоть он под присмотром был.

— Возможно, ты прав.