Наследник Седьмой Марки

Происходи дело где-нибудь в Марке или неподалеку от нее, подозреваемый уже был бы надежно связан, из ближайшего монастыря ехал бы батюшка-дознаватель, а кузнец деревеньки, где происходил допрос, уже калил бы железо. На фронтире с этим делом проще, никому не хочется проснуться с отрезанной головой и внутренностями, разложенными в причудливом порядке.

Другое дело — столица. Пусть не Великого княжества, а лишь губернии, но все одно — крупный город, важные люди и свои, не всегда понятные охотнику правила. Но даже его неосведомленность не заходила настолько далеко, чтобы выбивать признательные показания у аристократа из древнего рода, который почему-то вдруг оказался отмечен флюидами Геенны.

Но варианты все же имелись. Первый — самый простой. Пойти к претору и поделиться своими соображениями. Как ни крути, а за порядком здесь следить поставлен именно он. И случись чего в Гимнасии, его седая голова покатится по ступеням эшафота первой.

Второй путь — рассказать все дяде. Через него попытаться выйти на Экзархат, у него вроде с ним связи какие-то имелись, и привлечь к делу тех самых отцов-дознавателей, которые за пределами Марок и занимались борьбой со слугами Нечистого. Правда, привлекая Церковь, нужно понимать, что хулить он будет не кого-то, а представителя одного из благороднейших и влиятельных кланов. А в качестве доказательства представлять малопонятное эссеновское чутье.

А вот третий путь, к которому юноша и склонялся, предполагал отсутствие посторонних. Действовать так, как уже три столетия подряд и действовали Эссены, самостоятельно. Спровоцировать Адама Олельковича на еще одну вспышку ярости и посмотреть, не прорвется ли скрываемая им демоническая энергия наружу? Если получится, то ни у кого никаких вопросов не возникнет — якшающиеся с Адом не имели титулов и званий, кроме одного — приговоренный. Не получится… Ну что ж. Тогда Ян, по крайней мере, сможет сосредоточиться на учебе.

— Эссен! — ворвался вдруг женский голос в его мысли. — Вы куда это смотрите?

Ян сфокусировал взгляд и обнаружил, что уперся им в два мягких, обтянутых тканью полушария, повисших прямо перед его лицом. Чуть подняв глаза, над ними он обнаружил гневное лицо Ярославы Викторовны, их преподавателя по теометрии. Как она приблизилась к нему так незаметно?

Захваченный врасплох, он чуть было не ответил на вопрос молодой женщины ожидаемым ею «никуда!», за чем последовал бы дружный гогот всех находящихся в классе учеников, а выдал вместо этого сухое «прямо». Чем немного сбил ее яростное возмущение.

— Прямо куда? — недоуменно уточнила она.

— Просто прямо. Всегда, — нашелся студент.

Преподавательница хмыкнула, зачем-то бросила взгляд на собственную грудь, после чего торопливо вернула на лицо прежнее выражение дворянской спеси.

— Тогда, надеюсь, вас не затруднит повторить то, что я сейчас рассказывала про работу со сновидениями.

Что она говорила, Ян, естественно, не слышал, но сама тема была ему хорошо знакома — сложные родовые конструкты впервые заучивались именно во сне. Поэтому ответил он четко и без запинок.

— Во время проведения практики построения конструкта в управляемом сне ученик не должен оставаться один, так как высока вероятность провалиться в зону лимба.

Несколько секунд Ярослава Викторовна смотрела на него с подозрением, но все же кивнула и отошла. Продолжая двигаться к своему рабочему месту за кафедрой, она продолжила говорить уже для класса.

— Именно так. Отсутствие опыта может утащить ваше сознание в лимб. Поэтому никогда не практикуйте заучивание конструктов во сне в одиночестве. Всегда рядом с вами должен находиться товарищ, а также якорь практикующего. Им может стать любой предмет, на который он настроится перед погружением в управляемый сон.

Больше ничего интересного на ее уроке не было. И когда он закончился, Ян вздохнул с облегчением. Мало кому на его памяти удавалось так скучно и заунывно выдавать материал. Даже его дед, который первым занимался с ним теорией, рассказывал куда живее. А ему уже тогда семьдесят пять лет было!

— Ты и на госпожу Сороко решил глаз положить? — с подначкой спросил его Никита, когда все ученики вышли из класса, направляясь к столовой на обед. — Одной Казанцевой тебе мало?

— Не суди людей по себе, мой дорогой кузнец, — отозвался Ян. При этом перед его глазами вновь всплыли два туго обтянутых тканью блузы полушария, и он был вынужден признать, что смотреть на них было приятно. — К тому же она лектор, а я не настолько глуп, чтобы крутить интрижку с кем-то из преподавательского состава.

— Ну, некоторым это не мешает! — не смутился Никита. — Говорят, у нее было кое-что с одним слушателем пару лет назад. И после скандала, который удалось замять, она на учеников волком смотрит.

— Вот откуда ты все это знаешь? — удивился марочный барон. — Сам же говорил, что с дворянами не общаешься.

— Ой, да откуда те что-то знают! Надо просто уметь слушать, вот и все!