Наследник Седьмой Марки

Ян не в первый уже раз поразился тому, как не совпадает внешнее представление о человеке, основанное на его внешнем виде, и внутреннее содержание. Казалось бы, простолюдин, сын кузнеца, одаренный в первом поколении, которому путь один — в какой-нибудь приграничный легион сроком лет так на пять. А копни — наблюдательный, внимательный, умеющий делать правильные выводы. Несколько скоропалительные порой.

— Ты хотел чего-то, Никита? — спросил Эссен, когда здоровяк продолжил шагать рядом с ним.

Тот помолчал несколько секунд, несмело кивнул. Чуть погодя спросил:

— Ты ведь это все знаешь? Ну, все, чему нас тут учат. Теометрию там…

— Зачем бы я тогда здесь находился?

— Но вас же, благородных, учат этому дома…

Ян демонстративно вздохнул, мол, ну откуда у вас такие иллюзии, у простолюдинов? Нет, здесь, во Львове, может, и реально найти учителей по любой дисциплине, но в Черновице? Один раз проезжий наставник по латыни остался у Эссенов в замке, но уже по весне поехал дальше, в более цивилизованные места. А Ян с Софией продолжали постигать науки с родителями и немногочисленной уже тогда родней.

— Чему-то учат, да, — вслух сказал он. — То, что Ярослава Викторовна говорила сейчас, я проходил еще с дедом в возрасте восьми лет. Но она неумелый учитель, а это основы. Вводный курс лекций в теометрию. Дальше пойдет то, чего я не знаю.

«Надеюсь!» — едва не добавил он в конце. Потому что в этом случае он бы всерьез задался вопросом, зачем дяде было его сюда устраивать.

— Для тебя основы, а я вот уже месяц ее слушаю и понять не могу, что она говорит. Вся эта теория, рисование, укрепление памяти… Как-то странно учат боевых магов, да?

— Нет. Без способности запоминать сложные построения…

— Я не смогу создать ни одного, даже самого простого конструкта. Да-да! — Никита проговорил это с досадой. — Только вот… Знаешь, тебе проще, наверное. Ты уже магией пользоваться умеешь. Чувствовал ее и в любой момент снова призвать можешь. А я до тестов один раз воду заморозил в поилке для коз, а после ничего и не делал! И даже не уверен, что я одаренный, понимаешь!

— Клеть-то ты видишь? — удивился Ян.

— Какой там! Всем одаренным в первом поколении, когда они проходят в Экзархате тестирование, ставят духовную печать. Снимут ее только на втором курсе, когда начнется практика — до этого мы слишком опасны и неуправляемы. Так что я, хоть и учусь в Гимнасии, где готовят боевых магов, остаюсь ординаром!

Это стало для Эссена неожиданностью. О том, как живут и возрастают в силе одаренные первого поколения, он никогда не задумывался. Да и с чего бы, ведь родился и вырос он в семье, где дар пробуждался еще у детей, а обучение его владением начиналось раньше, чем те начинали говорить. Все было направлено на контроль той силы, что была заперта в Клети — даже детская возня мелками. А свой первый конструкт — «светлячок» — он выучил в пять лет. Ничего не зная о теории и таких вещах, как аксиомы Евклида.

А у таких, как Никита, все, оказывается, было по-другому. Называясь магами, они фактически ими не являлись — все их силы запирала духовная печать Экзархата. Мера жестокая, но, нельзя не признать, оправданная. Человек в пятнадцать или шестнадцать лет вдруг пробуждает в себе дар, а что это и как им управлять, не имеет не малейшего представления. Рядом нет родни, которая направит и подскажет. Конечно, такой человек опасен — и для себя, и для других.

— М-м-м. Ясно, — проговорил Ян. — Никита, а ты мне это зачем все рассказал?

Не верилось юному барону, что этот здоровяк, так четко обозначивший их дистанцию при первой встрече, будет рассказывать о своей непростой жизни.

Сын кузнеца сразу замялся, глазами забегал, но признал:

— Мне помощь нужна. С учебой. Ты знаешь теорию и практику. И с тобой можно разговаривать. В смысле, не опасаясь оскорбить и все такое.

— И ты хочешь?..

— Чтобы ты объяснил мне теорию. Натаскал.

— И я за это получу?..

Никита смущенно пожал плечами, он не представлял, что может предложить мещанин марочному барону.

— Верность, — подсказал Ян ему тогда. — Твою верность.

— Ты в слуги меня решил записать, что ли? — возмутился Никита.

Все-таки кузнецы, а значит, и их дети, самые большие вольнодумцы в деревнях. Любой селянин за возможность сделаться слугой барона был готов себе палец отгрызть. А этот — оскорбился.

— Одеваться и обуваться я умею самостоятельно. Готовить тебя научить… — Эссен критически оглядел своего соученика, — вряд ли получится. Кучер уже есть. А вот загонщик из тебя получится неплохой.

— Кто? Загонщик? Вы, господин барон, ничего не перепутали? Это Львов, а не пограничная Марка! На кой ляд тебе здесь загонщик?

Так, как Эссены, как и прочие марочные бароны, были, по сути, охотниками, периодически им требовались загонщики. Как правило, их набирали из жителей окрестных деревень, расплачиваясь за службу небольшой долей добычи или оговоренным заранее денежным призом. Задачи у загонщиков были весьма простыми — выступать отвлекающим фактором во время походов за Пелену. Несмотря на высокий риск, жители пограничных марок считали такую службу почетной.