Наследник волхва

А лес к этому времени снова ожил, будто ничего и не было. Пели на все лады птицы, ветер раскачивал кроны деревьев, шумя листвой, бежали по своим делам ежи и лисицы, изредка спросонок поухивали филины, монотонно гудели шмели в высокой траве. И только брошенные на лесной опушке неживые машины, застывшие в нелепых, вычурных позах, с задранными вверх стальными руками, напоминали о недавнем сражении, которое дала природа человеку, желавшему ее покорить, и выиграла его.

Глава 67. Иннокентий Павлович узнает об измене

Наступил вечер. До планерки еще оставалось время, и Иннокентий Павлович, которому никто так и не осмелился рассказать о неудачной попытке прорубить просеку к Зачатьевскому озеру, вышел из своего трейлера и направился к храму. Он все еще чувствовал непривычную слабость во всем теле и хотел узнать у отца Климента, кому из представителей высших сил надо помолиться, чтобы поскорее вернулось здоровье.

Иннокентий Павлович не любил действовать наобум, и «авось» было самым его нелюбимым словом. Он не хотел обращаться с просьбой к святому, который был бы бессилен ему помочь, потому что в божественной канцелярии отвечал совсем за другое. Это было все равно что подкупать чиновника, работающего в департаменте культуры, в надежде, что тот поможет ему выиграть тендер на строительство школы. Только напрасная трата денег и времени. Так обычно рассуждал Иннокентий Павлович, не изменил себе он и на этот раз.

Вечерняя служба уже закончилась, и в храме никого не было, кроме отца Климента и неизвестной Иннокентию Павловичу дородной старухи. Настоятель и бабка тихо разговаривали о чем-то. Причем, вопреки обыкновению, отец Климент в основном слушал, склонив голову, а старуха его чему-то наставляла, что было понятно по ее жестам. Иннокентий Павлович немного подождал, соблюдая приличия, а потом ему надоело ждать, и он окликнул:

— Отец Климент!

Услышав свое имя, настоятель повернулся на звук голоса с видимым облегчением, но лицо его тут же поскучнело. Он явно был не рад видеть Иннокентия Павловича. По некоторым признакам можно было даже понять, что из двух зол, старухи и нового гостя, он охотно выбрал бы первое. Однако чувство долга пересилило. И он все же подошел к Иннокентию Павловичу, предварительно пообещав бабке Матрене, а это была она, вернуться и продолжить прерванную беседу.

— Слушаю вас, — сдержанно произнес отец Климент.

— Вы меня помните? — на всякий случай спросил Иннокентий Павлович, даже не предполагая, что его можно забыть.

— Да, — кивнул отец Климент, не объясняя, что именно по этой причине он, подойдя, и не протянул ему свою руку для благословения. Он только что говорил со своей сестрой о нашествии чужаков, как та это называла, на Кулички. И знал, что бабка Матрена не простила бы его, если бы он на ее глазах благословил предводителя этой напасти. — У вас ко мне дело?

— И очень важное, — сказал Иннокентий Павлович, не замечая холодности настоятеля, поскольку все его мысли были заняты исключительно собой. — Мне нездоровится. Разбился вчера на машине и до сих пор не могу оправиться. Скажите, кому из святых мне поставить свечу и помолиться во здравие себя? Так, кажется, это у вас называется?

— Молитва о помощи в болезни за себя, — машинально поправил его отец Климент. — Помолитесь о своем здравии перед иконой святителя Николая Чудотворца. Еще можно обратиться к святому Пантелеймону, а также святителю Луке или…

— Достаточно, — прервал его Иннокентий Павлович. — Я так полагаю, в данном случае количество не имеет значения?

— Каждый из них будет услышан Господом, — сказал отец Климент. — А это и есть конечная цель наших молитв о чем бы то ни было.

— Вот и хорошо, — удовлетворенно кивнул Иннокентий Павлович, протягивая настоятелю пятитысячную купюру. — Ограничимся Николаем Чудотворцем. Этого будет достаточно за молитву?

— Не понимаю вас, — удивился отец Климент. — Вы о чем?

— Что же здесь непонятного, — сказал Иннокентий Павлович. — Мне бы хотелось, чтобы вы помолились о моем здоровье. А поскольку каждый труд должен быть оплачен, то я плачу вам. Или надо было сказать — жертвую?

Отец Климент беспомощно взглянул на свою сестру, которая все еще стояла в отдалении и не сводила с них осуждающих глаз, и растерянно произнес:

— Но так нельзя! Вы должны сами.

— Так-то оно так, батюшка, — сказал Иннокентий Павлович. — Однако одно дело, если к святителю обращусь я, грешник, и совсем другое — если такой высоконравственный человек, как вы. Согласитесь, отец Климент, что вы Николаю Чудотворцу ближе. И вас он точно послушает. А если пяти тысяч мало, вы скажите. Деньги для меня не проблема.

Отец Климент снова бросил взгляд на свою сестру и, вздохнув, сказал:

— Уберите свои деньги. Так и быть, я помолюсь за вас сегодня вечером. И не только о физическом, но и о вашем духовном здоровье. Мне кажется, что это вам даже нужней.

— Вот и договорились, — обрадовался Иннокентий Павлович. — Благослови вас господь, батюшка, за вашу сговорчивость.