Наследник волхва

И он ушел, оставив отца Климента совершенно ошеломленным. На памяти настоятеля за все годы служения в храме в Куличках это было впервые, когда благословил не он, а его. И он осенил себя крестом, словно отгоняя злого духа. И едва слышно произнес слова, которые должны были прозвучать в его вечерней молитве по просьбе Иннокентия Павловича: «Помоги мне, окаянному, Святой Чудотворец…»

А Иннокентий Павлович ушел из храма воодушевленный. Он радовался тому, что все так ловко устроил. Пятитысячную купюру он бросил в ящик для пожертвований, и не сомневался, что отец Климент найдет ее. И если Ирина была права, говоря, что настоятель очень любит деньги, то этим вечером батюшка будет молиться за его здоровье с удвоенной силой и радостью…

Иннокентий Павлович даже рассмеялся, представив себе эту картину. А вспомнив Ирину, он захотел ее увидеть. Иннокентий Павлович вдруг пожалел, что накануне он был так груб с ней. В конце концов, Ирина не виновата в своем поведении, если она и в самом деле беременна. Женщины в ее положении способны на самые безумные и необъяснимые с точки зрения логики поступки.

«Надо бы извиниться перед ней. Все-таки она, возможно, мать моего будущего ребенка».

Подумав так, Иннокентий Павлович направился к трейлеру, в котором было отведено место Ирине. Но застал он там только Эльвиру и Карину. Женщины ужинали. Ужин был скромным — кофе и бутерброды с сыром. Его неожиданное появление обрадовало Эльвиру, принявшую это на свой счет, и вызвало досаду у Карины, которая подумала, что ей опять будут выговаривать за недостаток палаток и продовольствия для рабочих.

— Проходите, Иннокентий Павлович, — засуетилась Эльвира, доставая еще одну чашку. — Надеюсь, вы не откажетесь выпить с нами кофе? — Она обратилась к своей молодой женщине: — Карина, что же ты молчишь? Приглашай Иннокентия Павловича к нашему столу. А то он подумает, что мы с тобой негостеприимные хозяйки.

— Иннокентий Павлович так не подумает, — сказала Карина. — Ему это безразлично.

— Карина! — с наигранным ужасом воскликнула Эльвира. — Не наговаривай на Иннокентия Павловича. Он, как и мы, вдали от дома, и ему тоже хочется домашнего уюта. Ведь так, Иннокентий Павлович?

Но тот, оглядевшись и не увидев Ирины, нахмурился и сказал:

— Больше всего мне хочется знать, где ваша соседка. Уже поздно для прогулок. Кулички не то место, где можно гулять на ночь глядя.

Глаза Эльвиры торжествующе вспыхнули. Старая дева целый день предвкушала, как преподнесет эту новость Иннокентию Павловичу, и вот долгожданная минута настала.

— А Ириночки нет, — сказала она, принимая озабоченный вид. — Как вчера вечером ушла на свидание, так с тех пор и не возвращалась.

Иннокентию Павловичу показалось, что он ослышался.

— Куда она ушла, вы сказали? — переспросил он.

— На свидание, — повторила Эльвира. И пояснила, будто были возможны варианты, а Иннокентий Павлович слыл глупцом: — С мужчиной. Кажется, его зовут Михайло.

Услышав имя, Карина вздрогнула и невольно сделала протестующий жест. Но этого никто из присутствовавших не заметил. Карина встала из-за стола и ушла в угол, где было меньше света от тусклой лампы, висевшей под потолком, и тень падала на ее лицо, скрывая его от посторонних глаз.

— А это кто? — с удивлением спросил Иннокентий Павлович. Он все еще не мог поверить, что такое возможно. — Один из наших сотрудников?

— Нет, что вы, он местный, — охотно ответила Эльвира. — Единственное, что я о нем знаю — он живет чуть ли не в лесу со своей матерью, которую зовут бабка Ядвига. Возможно, Ирина решила у них немного погостить.

Сообщая это, Эльвира почти захлебывалась от переполнявших ее чувств. Ее глаза сияли, когда она восторженно воскликнула:

— Дом в лесу — это так романтично!

Но сразу же после этого старая дева изменила тон и с легкой, но явственной укоризной произнесла:

— Конечно, сама я ни за что не осталась бы ночевать в доме, где живет малознакомый мужчина, пусть даже со своей матерью. Но Ирина еще очень молода, почти девочка. А у молодых людей в наши дни другие нравы. Они свободны от всяких предрассудков и даже морали.

Эльвире, чтобы чувствовать себя увереннее, был нужен союзник, и она попыталась найти его, спросив:

— Вы согласны со мной, Карина?

Но Карина промолчала. Зато Иннокентий Павлович грубо сказал:

— Что за чушь! Какая мораль, какие нравы?!

— Современные нравы, — не обидевшись на его резкий тон, ответила Эльвира со снисходительной улыбкой. Она видела, что Иннокентий Павлович вне себя от злости и, по своему обыкновению, вот-вот сорвется на оскорбления и угрозы. Но именно этого Эльвира и добивалась. Ее цель была вызвать ревность и вспышку гнева у Иннокентия Павловича, который после ее более чем прозрачных намеков должен был, наконец, понять, что молодость — это не единственное достоинство женщины, а есть много других. И все они, как в сейфе, хранятся в ней, Эльвире.

Она покачала головой и, изобразив возмущение, произнесла:

— Я согласна с вами, Иннокентий Павлович, это просто ужасно! Когда нет понятий о нравственности и элементарной порядочности… О чем тогда можно говорить?