Наследник волшебника

Копье тут же вернулось на место; очевидно, Лайама ждали.

– Иерарх Сцевола там, – сообщил почтительно страж и указал на дверцу за алтарем.

Там стоял еще один караульный. Услышав имя посетителя, он тут же повел его по узкому коридору в заднюю часть храма. Они спустились по небольшой лесенке и, миновав ряд задрапированных занавесками келий, подошли к последней из них – ее занавеска была отдернута. Караульный объявил о приходе гостя, после чего удалился.

Лайам заглянул в келью. Сцевола стоял у правой стены, подняв руки, а широкоплечий приземистый кэрнавонец застегивал на нем перевязь с длинным мечом.

“Должно быть, этот служитель и писал записку ко мне”, – подумал Лайам. Потом он заметил Клотена, тот привалился к противоположной стене и сердито покусывал губы.

– Доброе утро, квестор, – сказал Сцевола, устало улыбаясь вошедшему.

– Иерарх Сцевола. Иерарх Клотен. Лайам намеренно отдал первый поклон юноше, подчеркнув его титул, и был вознагражден яростным взглядом жреца.

– Ну что, закончили они там наконец?

– Кто, иерарх? – вежливо поинтересовался Лайам.

– Эластр, Гвидерий и этот болван из храма Фортуны, кто же еще?

– Когда я шел сюда, они совещались.

– Тогда я пойду, проверю, почему они там застряли, – заявил Клотен и двинулся к выходу. Дойдя до Лайама, он внезапно остановился, развернулся и ткнул пальцем в Сцеволу: – Запомните, иерарх. Поражение просто недопустимо. Ваша задача – драться, не жалея себя. На карту поставлена честь нашей богини. Сцевола лишь кивнул в ответ и, проводив взглядом Клотена, знаком велел служителю удалиться. Когда тот ушел, юноша снял перевязь и закрепил ее по-другому – так, чтобы рукоять меча выглядывала из-за спины.

– Я рад, что вам удалось прийти, – сказал он, сноровисто подгоняя пряжку.

Судя по голосу, Сцевола устал не меньше Лайама – а возможно, и больше. Лайам на миг при гляделся к растрескавшейся коже вокруг его глаз, невольно выискивая там предательские круги, но потом вспомнил, что юноша никогда не спит.

– Я получил вашу записку, – не очень-то кстати откликнулся он.

– Мне хотелось поблагодарить вас. Вы сказали, что мне надо молиться. Я молился – и богиня ответила мне.

– Она показала всем, что вас отличает? Как это произошло?

– Вчерашним утром все братья собрались на молитву. Я тоже пошел, хотя и молился всю ночь, – глаза больного юноши увлажнились. – А потом мы услышали, как по Храмовой улице с шумом движется войско. Бойцы вошли в храм и встали вокруг меня.

– Вы что – их видели? И все остальные тоже?

– О да, мы все видели их, – сказал Сцевола с благоговейным трепетом. – Они окружили меня, а потом сняли шлемы, и оказалось, что каждый воитель болен сквернавкой. Вы можете себе это представить? Герои, пораженные тем же недугом, что и я, отдавали мне почести.

Лайаму это знамение показалось довольно сомнительным, но его порадовало настроение юноши. Сцевола уже не казался тем подавленным и угловатым мальчишкой, каким он выглядел в день их знакомства.

– Тогда почему Клотен по-прежнему иерарх? Почему вы не сменили его? И зачем вам вменяют в обязанность выйти на поле чести?

Сцевола склонил голову набок, словно вопросы показались ему странными.

– А почему бы ему не быть иерархом? Это знамение означает всего лишь, что я отмечен моей госпожой, а не то, что Клотен лишается ее милости.

Лайам нахмурился. Он не был согласен с таким толкованием знака, поданного Беллоной. С его точки зрения, таинственные воители, обнажив головы, оказали Сцеволе почести как первому в храме лицу, что несомненно лишало Клотена всех его полномочий. Но юноша не обратил внимания на тень, пробежавшую по лицу собеседника; он был слишком занят своими мыслями.

– Правда, он, кажется, все еще сомневается в истинности видения… и кое-кто также воспринял его с трудом, но… Что же касается поединка, то участие в нем – мой долг. Бой проводится во имя нашей богини и должен при любых условиях состояться.

“Завтра в Саузварке никто не умрет”, – вспомнил Лайам вчерашнее пророчество черной жрицы. Он принялся размышлять, как сообщить об этом Сцеволе, но вскоре с облегчением понял, что тот в этом сообщении и не нуждается.

– Известно ли вам, Лайам Ренфорд, что подобные поединки могут заканчиваться вничью? Хранитель оружия Эластр сказал мне: если поединок продлится достаточно долго, и при этом никто не погибнет, и кровь не прольется, то такой исход явится знаком к примирению обеих сторон.

Он улыбнулся, сдержанно и грустно. Его обезображенное лицо удивительным образом похорошело.

– А теперь я должен идти. Скоро прозвучит первый сигнал.

Лайам двинулся следом за юношей, стараясь не поднимать глаз.

В главном зале Сцевола на миг задержался. Он преклонил колени у алтаря, затем встал и быстрой походкой направился к выходу. Уже в дверях молодой иерарх повернулся и удивленно спросил:

– Вы идете?

– Я подежурю здесь, – сказал Лайам, указав на алтарь. – На случай, если воры вздумают тут пошарить, пока все будут увлечены поединком.

Сцевола обдумал его слова, глядя на пламя костра, разведенного в яме.

– Да, конечно. Пожелайте мне удачи, Лайам Ренфорд.