Наследник волшебника

В Мидланде не почитали Лаомедона. Мертвых там попросту хоронили или сжигали с несложными ритуалами, тризна по ним была не пугающей, а скорее – печальной. Впрочем, в Торквее, где обучался Лайам, святилище, посвященное этому богу, имелось; оно фигурировало во всех жутких историях о неупокоившихся тенях, скитающихся среди смертных, и о встающих из могил мертвецах. Эти истории одна за другой услужливо стали всплывать в памяти брошенного своим бравым товарищем квестора, и Лайаму пришлось потрудиться, чтобы их подавить.

Саузваркский храм Лаомедона уступал в размерах столичному, но выглядел так же зловеще и походил на склеп-переросток. Стены его были сложены из черного тусклого камня, словно бы поглощавшего солнечный свет. Простые колонны ничем не украшенного портика сильно выдавались вперед, и единственная дверь святилища пряталась в густой тени.

“Чего тут бояться? Вот чепуха!”

Лайам бодро взбежал по лестнице, всем своим видом изображая уверенность, которой он ничуть не испытывал, и быстро, чтобы не передумать, постучал в дверь. Та отворилась – мгновенно и без малейшего скрипа.

– Меня зовут Лайам Ренфорд, – сказал он служителю в черной рясе, переступив порог, – и я хочу говорить с вашей верховной жрицей.

Служитель кивнул, словно слова посетителя ничуть его не удивили.

– Подождите тут. Я доложу о вас. Не дожидаясь ответа, черный жрец исчез, оставив Лайама одного во мраке длинного коридора, который, впрочем, был затенен не повсюду. Дальний его конец терялся во мгле (мгла царила и там, где находился Лайам), но ближе к центральной части арочные проемы, открытые небесам, пропускали солнечный свет. Вдоль стен коридора тянулись ряды колонн черного камня, и в подножии каждой из них угадывались изваяния – то ли собак, то ли львов. Поколебавшись, Лайам шагнул к одной из колонн, нагнулся и протянул руку – пальцы его нащупали клюв, потом крылья.

– Ха! – выдохнул Лайам. Он, кажется, выяснил все, что хотел, но тут рядом с ним неслышно возник служитель.

– Не угодно ли вам будет пройти со мной, господин?

Лайам быстро выпрямился; на миг у него возникло искушение извиниться и отступить. Но делать нечего, черный жрец уже двинулся вдоль колоннады. Лайам, мысленно чертыхнувшись, побрел за ним, следя, как каменные изваяния, по мере его приближения к освещенному пространству прохода, выступают из мрака.

– Эти статуи, – решился наконец окончательно развеять свои сомнения Лайам, – кого они изображают?

– Грифонов, – не задумываясь, откликнулся служитель. – Слуг Лаомедона, бога, которому покоряются все.

“Неужели ответ так прост? – Лайам уже знал, что да, но еще не верил своим ушам. – Похоже, мы с моим другом Клотеном ставили не на ту лошадку”.

Между арками – справа и слева – открылись одинаковые садики; служитель свернул налево. Кусты увяли под дыханием зимы, а клумбы покрывала солома, но можно было с уверенностью сказать, что летом здесь просто очаровательно, – и это удивило Лайама. Он никак не ожидал встретить такое в святилище, верховную жрицу которого отождествляли со Смертью.

Они поднялись на сводчатую террасу, окружавшую садик с трех остальных сторон, и нашли жрицу в комнате с невысоким сводчатым потолком, большим камином и стенами, увешанными красочными гобеленами.

– Присаживайтесь, сэр Лайам, – произнесла она, жестом отсылая служителя. – Я ожидала вас.

Приветствие было странным, но в поведении жрицы не читалось ничего угрожающего, да и выглядела она достаточно скромно. Длинное глухое черное платье до пят, на голове облегающий вдовий убор, скрывающий шею. Черты лица приятные (впрочем, слишком, пожалуй, правильные), большие, словно у ребенка, глаза и звонкий, как у девушки, голос. Для своего сана матушка-Смерть выглядела очень уж молодо, и это насторожило Лайама.

– Я собирался к вам еще вчера, леди, – сказал он, остановившись у кресла, на которое ему указали. – Вы ведь улыбнулись мне во время храмовой драки?

– Да, – подтвердила жрица и вновь улыбнулась. – Я думала, вы придете гораздо скорее.

– Я не был вполне уверен, что ваша улыбка предназначена мне.

Все шло хорошо, но не так, как ему бы хотелось. Лайама устроила бы беседа в форме вопросов-ответов, но непринужденное, почти светское, поведение жрицы сбило его с толку, и на мгновение он смешался. Впрочем, следующая реплика собеседницы нисколько не помогла ему обрести веру в себя.

– Именно вам, сэр Лайам. В последние дни боги весьма интересуются вами. Прошу вас, садитесь.

– Интересуются мной? – чуть было не поперхнулся Лайам.

– Да, это так. Ну же, садитесь, не заставляйте меня думать, что я – плохая хозяйка. Лайам послушно сел, но так осторожно, словно опасался, что кресло под ним тут же провалится и бездну.

– Но почему же они интересуются моей скромной персоной?

– В Саузварке происходит нечто важное, сэр Лайам, и вы – участник событий.

Происходящее настолько выбило Лайама из колеи, что начисто стерло из его головы намеченный план разговора.

– Простите, я что-то не понимаю.

Черная жрица сложила ладони домиком и устремила взгляд на пылающие поленья, словно пытаясь отыскать в пламени наиболее доходчивые слова.