Наследники

– Так и быть, скажу тебе кое-что. Старик Протасов – не мой отец. Уж так вышло, что твоя бабуля загуляла с одним хахалем в далекие советские времена. Только старику об этом, конечно, не сказала. Этот хахаль, мой настоящий отец, сам пришел к Протасову и все рассказал. Мол, так и так, давай решать, я люблю вашу жену и прочая ерунда про любовь-морковь. Протасов ему морду набил, а потом к жене, значит. Ну та во всем призналась.

Эд ошеломленно смотрел на отца расширенными глазами.

– Че таращишься? – криво улыбнулся Петр Андреевич. – Се ля ви, парень. В жизни еще не то бывает. Мать мне рассказала правду об отце, когда мне восемнадцать исполнилось. А до этого я Протасова считал предателем – как же, ушел и бросил нас! Как бы то ни было, после того случая старик вообще на мне крест поставил. Развелся и забыл о нас. Спасибо, хоть «двушку» в Бирюлево купил… Только он меня сразу предупредил – мол, ребята, больше ни на что не претендуйте. И в завещании я вас не буду указывать. Поэтому мы в пролете, паря. «Двушка» – это все, что дал нам старик.

– Которую ты потом разменял на «однушку», – машинально поправил Эдуард отца. Тот с нескрываемой злобой взглянул на него:

– Правильно. Разменял, чтобы за тебя, тупицу безмозглую, расплатиться.

– Только вот теперь мне жить негде! – взорвался Эдуард. – Ты бы еще коммуналку купил или конуру собачью!

– Почему негде? – хладнокровно ответил отец. – Ты прописан в Бирюлево, возвращайся в родные пенаты. Я тебя загружу работой, будешь мне в гараже помогать… Может, даже деньжат заработаешь.

– Я лучше сдохну в канаве, чем жить с тобой, – процедил молодой человек. Веко подбитого глаза задергалось, лицо пошло красными пятнами.

– Ого. Да тебе в дурку надо, шизик, – заметил Петр Андреевич. – Давай-ка ты вали отсюда, пока я тебе второй бланш не поставил!

– Это все из-за тебя! – брызгая слюной, завизжал Эдуард, полностью теряя над собой контроль.

– Что?! – Напускное спокойствие Петра Андреевича словно ветром сдуло. Он тяжело поднялся, сверля взглядом беснующегося сына. – Что ты сказал, щенок?!

Он взмахнул толстой рукой, отвесив Эдуарду хлесткую пощечину. Голова парня дернулась, как у тряпичной куклы, и ему стоило усилий не потерять равновесие. Он прижал ладонь к щеке – она полыхала, как если бы по ней прошлись раскаленным утюгом. От удара лопнула заживающая корочка на губе, показалась свежая кровь.

Эд толкнул в грудь отца, и тот, неуклюже взмахнув руками, отступил назад, задел ногой ведро с деталями.

– Эй, мужики, завязывайте! – подал голос Алекс. Он выглядел испуганным, но вмешиваться в противостояние отца и сына не решался.

– Вот гаденыш, – бормотал Петр Андреевич, наклоняясь, чтобы нацепить на ступню слетевший шлепанец. Когда он поднял голову, Эдуард стоял прямо перед ним, с перекошенным от ярости лицом.

– Не дури, сы…

Договорить мужчина не успел – кулак Эда уже летел ему в лицо. Лопнула бровь, заливая кровью обвислую щеку Петра Андреевича. Издав хрюкающий звук, толстяк рухнул, ударившись затылком об угол ящика, на котором он еще минуту назад сидел.

От этого гулкого звука Алекс, до этого в безмолвном испуге взирающий на схватку, вздрогнул и отпрянул назад.

Тяжело и прерывисто дыша, Эдуард навис над отцом, тучное тело которого распласталось посреди гаража. Глаза лежащего были широко раскрыты, в них застыло искреннее недоумение. Из-под головы медленно расплывалось темное пятно крови, превращая пыль в жидкую кашу.

Алекс опасливо приблизился к телу мужчины, наклонился, всматриваясь в его стекленеющие глаза. Потом, бледнея, повернулся к замершему Эдуарду:

– Ты его убил, бро…

Последний из друзей

Когда раздался звонок в дверь, Марина находилась на втором этаже. Видеофон располагался в холле, и она позвала сиделку, которая поливала цветы:

– Лена, посмотри, пожалуйста, кто к нам пожаловал!

– Конечно, Марина Андреевна.

Пока сиделка торопливо спускалась по ступенькам, Марина отодвинула занавеску, с беспокойством глядя на стальные ворота.

«Нежелательно, чтобы Сацивин приехал в отсутствие мамы», – озабоченно подумала она.

Этот скользкий тип звонил накануне, предупредив, что заедет за всеми необходимыми документами на собственность отца.

Спустя несколько секунд раздался громкий голос Елены:

– Марина Андреевна, это Суриков! Сказал, что договаривался с Бэллой Альбертовной о визите!

– Впусти его! – распорядилась Марина, направляя коляску в сторону лестницы. С губ Протасовой-младшей сорвался вздох облегчения. Сергей Михайлович Суриков возглавлял Союз писателей России, и он был частым гостем в их доме. Энергичный, подтянутый, с гордой спортивной осанкой, он максимум тянул на шестьдесят пять, и мало кто верил, что в прошлом году ветеран отметил восемьдесят шестой год. Волевое лицо пожилого мужчины всегда излучало непоколебимую уверенность, удивительным образом гармонирующую с олимпийским спокойствием. Он был одним из немногих, даже, пожалуй, единственным, кому семья Протасовых доверяла полностью и безгранично.

– Мариночка!

Суриков мягко обнял ее, и женщина уловила исходящий от него тонкий аромат одеколона.