Наследники

В душе писца росла тревога, хотя внешне держался он тихо, покорно. Вел он себя осторожно, воровски. В темную ночь, когда в доме все уснули глубоким сном. Колесников неслышно выбрался во двор и скрылся в загуменье. Как тать, крался он вдоль бревенчатого заплота.

Не знал он, что зоркие глаза Перфильки напряженно следят за ним. Старик неслышно прошел в загуменье и притаился в темном углу.

Писец достал из-под стрехи тугой татарский лук и, навертев бумажку, пустил за тын стрелу.

«Ишь, гадина, что робит! Предает, пес!» — догадался старик. От негодования его колотил мелкий озноб.

Сделав свое дело, писец невидимой тенью убрался в дом. За ним неслышно юркнул Перфилька.

«Атаману все надо рассказать!» — решил он.

Все утро он поджидал Грязнова у дверей воеводской канцелярии.

— Допусти на пару слов. Дело есть тайное! — строго сказал он атаману.

Грязнов усмехнулся, повел плечом:

— С какой поры у тебя тайные дела завелись, дед?

— А ты не шути! — нахмурился Перфилька. — Тут что-то важное есть!

Однако не пришлось старику поговорить с атаманом. Наехали сотники и увлекли Грязнова на валы. Так до ночи и не вернулся он в свою избу.

Догадывался Перфилька, что воеводский писец затевает неладное, а что, никак не узнать. Со скучающим видом, точно от безделья, не привлекая внимания, старик обошел двор и прилегающие огороды. В зарослях быльника он отыскал знакомую открытую калиточку — отсюда тропка бежала прямо в степь…

Осада Челябы продолжалась. Все люди из воеводского дома уходили на валы, к тыну и там проводили все время. Так и не удалось Перфильке поговорить наедине с Грязновым. В один из дней атаман прислал старику каравай.

— Гляди, что творится! — обрадовался Перфилька. — Вспомнил о старике. Пожалел! — У него задрожали на ресницах слезы благодарности. Он решил во что бы ни стало добраться до Грязнова и рассказать ему о своих подозрениях.

Ночью городок задрожал от грохота пушек. Ядра падали неподалеку на площади перед воеводским домом. Одно из них угодило в амбарушку и вырвало угол.

«Почалось!» — подумал Перфилька и прислушался. По канцелярии раздавались тяжелые шаги атамана. «В раздумье бродит!» — решил старик.

В коридоре шумно дышал часовой. Мертвая тишина снова застыла в обширном доме. Где-то за обветшалым сундуком в подполице скреблись крысы.

«Все у заплотов, а его покинули одного!» — встревоженно подумал Перфилька, и внезапный страх охватил его: «А что, если писец…»

Вправо за площадью в глухом переулке в крепостной стене были восточные ворота. Никто не охранял их, они выходили в глубокий, заросший тальником овраг.

«А что, если он впустит их сюда?» — Жгучая догадка обожгла старика.

Он хотел кинуться в горницу, в которой расхаживал Грязнов, предупредить его, но в эту минуту за окнами затопало множество ног, раздались крики. Перфилька распахнул дверь в коридор. Часовой, трусливо взглянув на него, прохрипел:

— Никак чужаки в город ворвались!

Пятясь задом, он нырнул во двор, исчез в потемках.

Крики становились громче, тревожнее. Из гомона вырвался знакомый голос писца:

— Сюда!.. Сюда! — кричал он. — Бунтовщик тут!..

Вслед за этим раздались глухие удары в дверь. Перфилька ворвался в горницу и схватил атамана за руку.

— Измена! Беги! — бледный, трясущийся, закричал он.

— Да ты что, сдурел?

Но старик снова схватил его за рукав и настойчиво прошептал:

— Обошли кругом. Отрезаны! Иди за мной! Иди!..

Грязнов зло выругался, но покорно пошел за ним.

В конюшне он быстро взнуздал скакуна и проворно вывел его на загуменье. Перфилька открыл заветную калитку. Кругом все тонуло во мраке. Со степи дул свежий ветер. Старик потянулся, обнял и поцеловал атамана.

— Скачи, дорогой, еще не все пропало! Только тут и спасенье! Выберешься и помощь приведешь!

— Спасибо, отец! — крикнул Грязнов и юркнул на коне в калитку…

Когда Перфилька вернулся в свою каморку, писец с солдатами носился по дому, обыскивая все закоулки.

— Где возмутитель, собачья душа? — истошно кричал Колесников. Нарвавшись на Перфильку, он набросился на него: — Не видел?

— А хоть бы и видел, не скажу, иуда! — отрезал старик.

Всю ночь пушки били по Челябе. По дорогам сомкнутым строем двигались колонны. На заре ядро с превеликим грохотом ударило в крепостные ворота, поднялись столбы дыма, затрещало дерево. В образовавшуюся брешь, как вода в половодье, ворвался шумящий солдатский поток во главе с майором Гагриным.

— За мной, братцы! За мной!.. Коли супостатов! — закричал он солдатам, бежавшим мимо с ружьями наперевес.