Наследники

Чем ближе атаман подъезжал к заводу, тем чаще обгонял толпы, бредущие по дороге. Из гор, из лесов выходили все новые и новые крестьянские ватаги, заводские мужики, на низкорослых коньках выезжали башкиры. Все устремлялись в Белорецк…

Там на заводской площади стоял высокий полотняный шатер, и пребывал в нем сам государь-батюшка. Сердце Грязнова сильнее забилось при виде шатра.

«Вот коли придется свидеться с могутным человеком!» — радостно подумал он.

Однако не так-то легко было добраться до шатра. Широкоплечий, кряжистый станичник Чумаков — ближний Пугачева — крепко оберегал его. После долгой беседы с Грязновым и пытливого осмотра он сдался и пообещал доложить государю.

В окрестных домах было шумно, теснились конники, пешие дружинники. Звенело железо в походных кузницах: черномазые кузнецы калили железо для копий, ковали казачьих коней, ладили башкирам железные наконечники для стрел. Ничто не ускользало от сметливого взора Грязнова. И чем внимательнее он вглядывался в окружающую суетню, тем явственней проступал во всех делах порядок и воинский дух.

«В добрых руках войско!» — похвалил он про себя Пугачева.

Перед шатром толпились атаманы, сотники, прибывшие башкирские старшины. Все поджидали царского выхода. С гор продувал теплый вешний ветер, колыхал знамена и полотно шатра. Чумаков вынес низкую скамейку, поставил на пестром ковре.

Тут распахнулись полы шатра, и на яркое солнышко выступил добрый статный казак с веселыми карими глазами; был он слегка скуласт, смугл, борода густа, курчава, с легкой проседью. На казаке — парчовая бекеша, красные сафьяновые сапоги, шапка с алым бархатным верхом.

— Здравствуйте, детушки! — вскричал Пугачев.

Все сразу опустились на колени, дружно отозвались:

— Здравия желаем, ваше царское величество!

— Спасибо, детушки! Встаньте! — сказал он ласково и уселся на скамеечку, крытую зеленым шелком. Подбоченился, устремил свои пронзительные глаза на башкир.

— Ведомо мне, что по чистосердечности вы пришли сюда! — раздельно, властным голосом сказал он башкирским старшинам. — Ваша службишка мне, государю российскому, будет оплачена вам вольностью. Освобожу я вас от всяких утеснений и поборов. А брату моему младшему, Салавату Юлаю, передайте поклон и дар.

Пугачев повел карим глазом на Чумакова; тот быстро нырнул в шатер и вновь вышел, держа в руке кривую сабельку в драгоценной оправе. На горячем солнышке цветами радуги засияли кровавые лалы, золотистые яхонты, зеленые, как молодая травка, смарагды.

Чумаков поднес саблю Пугачеву. Тот внимательно оглядел ее и протянул седобородому старшине. Башкир тотчас упал на колени.

— Бачка, бачка, государь! — залепетал он, и глаза его впились в саблю.

Он бережно принял ее, поцеловал протянутую Пугачевым руку.

Не утерпел старый кривоногий конник и, отойдя на шаг, выхватил из ножен клинок. Все ахнули. Грязнов прижал руку к сердцу, не мог оторвать своих очарованных глаз от клинка. Синеватая ручьистая сталь струилась огоньками, будто из глуби металла всплывали и гасли золотые искорки.

Изумленный башкир защелкал языком.

— Хорош! Ой, хорош клинок! — похвалил он.

Пугачев довольно огладил темную бороду, сказал:

— А еще поведай моему брату, Салавату Юлаю, что вороги у нас одни. Пусть сим клинком беспощадно рубит вражьи головы! Но то разумейте: заводишек наших не рушить, оберегайте их от огня, от злой руки и порухи. Потребны нам будут сии заводишки, когда тронемся на Москву…

Грязнов залюбовался Пугачевым. Сила, молодечество, умная речь пленили его. Атаман сразу уверовал в него. «Умен! Шибко умен! И видать, человек рассудительный, воин добрый. Голова! Ему и вести нас. Много годков поджидали такого!» — думал он.

От этих мыслей его оторвал окрик:

— А ты кто? Откуда, молодец?

Грязнов упал на колени, подполз и поцеловал руку Пугачева.

— Государь-батюшка, верный слуга твой атаман Грязнов, повоевавший генерала Деколонга. Из Челябы прибег.

— Знаю! Наслышан о тебе, казак! — Пугачев внимательно оглядел Грязнова, оживился. — За воинские доблести жалую полковником. Чумаков! — снова покосился он на проворного казака. Тот опять нырнул за полог шатра и вынес суконный кафтан, золотые полковничьи знаки.

— Подойди ближе! — Пугачев поднял пытливые глаза на Грязнова. — Узакониваю тебя полковником яицкого полка, и ныне быть тебе ближним моим охранителем. Служи честно, а я, государь, тебя не забуду…

К Пугачеву подходили другие; для всякого он находил умное и твердое слово. Отпустив всех, он поднялся и, построжав, крикнул окружавшим его сподвижникам и башкирским старшинам:

— В поход, детушки! В поход!..

Чумаков откинул полы шатра, и Пугачев, слегка качнув головой атаманам, скрылся за белым пологом.

На душе у Грязнова стало бодро, легко, словно хмельная кровь переливалась по жилам, ободряющее слово Пугачева, будто живой росой, освежило его. Он взглянул на горы, на сияющие под солнцем леса, на синее небо и потянулся до хруста в костях: «Эх, скорей бы переведаться с супостатами!..»