Наследники

— В 1929 году была проведена первая мобилизация комсомольцев на новостройки страны. Сталинградский тракторный, Горьковский автомобильный заводы, Новомосковский химкомбинат, Днепрогэс, «Свирьстрой», Урало-Кузбасс, Магнитка… Это заглавные, золотые страницы в трудовой летописи комсомола… Вот посмотрите на эту фотографию.

Со стенда на ребят глядит черноглазая девушка в комбинезоне. За ее плечами панорама Днепрогэса.

Экскурсовод продолжает:

— Вы, конечно, знаете, с каким героизмом строился Днепрогэс. Надо было бороться с могучим Днепром, рыть в скалах огромные котлованы для основания плотины. И почти все — руками ребят. Тогда не было такой техники, как сейчас, и все-таки Днепрогэс на год раньше намеченного срока дал ток, в котором так нуждалась страна…

Среди строителей выделялась Женя Романько — организатор первой комсомольской бригады бетонщиц. Ее-то вы и видите на фотографии. Весь Днепрогэс любовно называл ее «железной комсомолкой», а американские специалисты, работавшие в то время на Днепрогэсе, обращались к ней не иначе, как «Дженни-президент»…

И опять притихли химстроевцы, опять задержались у очередного стенда. Фотографии ребят и девчат, письма, телеграммы, пожелтевшие от времени договоры на соревнование… А рядом жестяной чайник, самодельные ножи и ложки, ветхая, выцветшая от времени и ветров палатка. Нехитрые экспонаты, но щемит сердце, когда смотришь на них. Голос молодого парня в желтой замшевой куртке и белоснежной сорочке звучит взволнованно:

— В 1932 году десятки комсомольских эшелонов потянулись на Дальний Восток. Было решено построить новый город. Съехались в Хабаровск, когда могучий Амур уже замерз. Как добираться до места стройки? Решили пойти пешком. Это был героический поход. Четыреста километров по торосистым льдам, через снежные сугробы, с грузом на плечах. Лютая стужа, метели и вьюги. Люди выбивались из сил, падали в обжигающий снег, но поднимались и шли вновь. И дошли. Вокруг не было ничего, кроме снега, тайги и стужи. Сначала обогревались и спали вокруг костров. Потом появились палатки, шалаши, землянки. Обедали, сидя на пеньках. Посудой служили жестяные банки из-под консервов. Медный чайник считался предметом роскоши.

Кто-то вздохнул, кто-то стал еще пристальнее разглядывать исхудавшие молодые лица, что задорно смотрели с больших, не очень четких фотографий.

В залах, посвященных годам войны, ребята совсем присмирели, молча переходили от стенда к стенду, вопросы задавали вполголоса. Вот записная книжка Олега Кошевого. Роман «Как закалялась сталь» с пометками Зои. А это оружие, которым бил фашистов Саша Чекалин. Комсомольский билет защитника Брестской крепости Коли Степанникова. Три пулевые пробоины, бурые расплывы крови на серой обложке…

Долго в молчании стояли у огромной мраморной доски с именами героев комсомола. Их было много, этих имен, золотом вписанных в белую твердь мрамора. И за каждым из них — подвиг, жизнь, отданная борьбе с фашизмом. Вот почему так суровы и взволнованны лица ребят, возлагающих у доски героев огромный букет цветов.

В последнем зале вихрастый экскурсовод приподнято-звонким голосом объяснял:

— Ленинскому комсомолу, то есть всем нам, и нынче есть чем гордиться. Волжская имени Ленина, Волгоградская имени XXII съезда КПСС, Братская ГЭС… А металлургические, химические заводы, мартеновские и сталеплавильные печи, прокатные станы, коксовые батареи, магистральные газо- и нефтепроводы, тысячи километров железных дорог… Ребята этих строек ничуть не уступают героям Магнитки, Днепрогэса или Комсомольска. Расскажу лишь о двух фактах.

Строители Криворожского горно-обогатительного комбината как-то оказались в довольно трудном положении. Близились сроки сдачи объекта, когда бешеный поток воды залил участок, где сооружали опускной колодец. Ни экскаваторы, ни бульдозеры работать не могли. График работ был под угрозой срыва. И что же? Шестьдесят суток днем и ночью на плотах и в воде работали ребята. Объект был сдан в срок.

А следующий пример такой.

Сильный ураган поднялся в приазовской степи. От бешеных порывов ветра вздрагивали массивные опорные колонны, раскачивались огромные металлические фермы перекрытий. Тучи пыли слепили глаза, засыпали котлован и фундаменты. Стрелы кранов раскачивались, словно робкие тополя, казалось, вот-вот сорвутся люди с балок и ферм. Две недели, не затихая, бушевал буран, и все же ребята — строители Ждановского прокатного стана — не прекратили работы ни на один час. И он тоже был сдан к сроку.

Экскурсовод закончил. Зарубин, стоявший тут же, обратился к ребятам:

— Понятно?

— А как же! Уяснили, — раздались голоса.

Но кто-то не без ехидства спросил:

— А что надо было уяснить?

— Как что? Понять, какие они, истинные-то герои.

— Что ж, и криворожцы и ждановцы, конечно, молодцы, спора нет. Но мы тоже, в случае чего… — Аркадий не закончил мысль и посмотрел на Зарубина.

— Судя по тому, как работают, наверное, ребята серьезные. И головы у них не кружатся.

— Сдаюсь и замолкаю.