Наследники

Полученное из Лиссабона радио мгновенно оживило его. Сначала засновали стюарды, забегали, засуетились горничные, захлестали швабры, а затем дрогнуло что-то внизу, зашипело, заклокотало, и снова вылилась наружу гордая напряженность парохода, подтверждавшая его название.

Таинственно выполз он из гавани, не забрав ни одного пассажира, вышел в открытое море и, провожаемый изумленными взглядами, быстро исчез в молочном тумане, который волновался на горизонте. Через сутки «Сплендид» уже был в Лиссабоне, имея на себе флаг Южно-Американской пароходной компании, по-прежнему сверкающий своим великолепием и озаренный сиянием свежести, а еще через день он покинул и эту гавань в отважном намерении пересечь коварный океан. Но теперь скорость «Сплендида» была вдвое уменьшенной, а впереди его, не отставая и не торопясь, точно ведя его на буксире, шли два стареньких парохода, постоянно готовые принести себя в жертву тем случайным айсбергам, которые появлялись и здесь. Однако эти предосторожности, как и праздничная роскошь «Сплендида», вызванного сюда с целью соблазнить испуганных туристов и дельцов, — не заполнили бесчисленных кают его. Из Лиссабона «Сплендид» вышел на две трети пустой.

Газета, обычно выходившая на пароходе три раза в день, появлялась только к обеду, в семь часов вечера. Оранжевый бар, всегда освещенный адскими огнями, теперь мрачно пустовал, и сталактитовый грот его зиял, как открытая голодная пасть. Струнный оркестр в танцевальном зале звучал уныло и с большими перерывами. Немногочисленные пассажиры тоскливо бродили по палубам и через большие цейсовские бинокли тревожно бросали взоры то на далекий горизонт, то на двух вахтенных, которые с высоты мачты зорко обшаривали подзорными трубами водяную гладь, следя за тем, не видно ли льдин.

Карен была разочаровала и злилась. И Магнусен и Ларсен обещали ей беспрерывные развлечения и оживленную сутолоку туристского безмятежия. Вместо этого на «Сплендиде» с утра до вечера тянулось скучное уныние прибежища для старых дев. Вдобавок, в первый день она получила неприятное радио, посланное ей вдогонку из Копенгагена. Радио излагало настоятельную просьбу какого-то норвежского общественного комитета приехать в Осло и принять участие в концерте или спектакле в пользу северян, пострадавших от исключительно жестокой зимы и холодного лета. Лаконичные подробности бедствия ужаснули Карен и задели ее патриотизм. Если бы не это путешествие, она немедленно помчалась бы на родину, и естественно, что за невозможность вернуться поплатился Ларсен. Ее упреки и брюзжание очень быстро перешли в грубую несдержанную ругань, усвоенную ею за кулисами.

Магнусен пострадал значительно меньше, но зато должен был во что бы то ни стало объяснить ей причину бедствия, постигшего прибрежных жителей севера Норвегии. Он напряг память и вспомнил все то, что за последние дни читал в газетах — холодные течения из Ледовитого океана и внезапное понижение дна. Но сразу же запутался в своих объяснениях и отыгрался только на том, что вовремя не упустил случая заметить:

— По-моему, Ларсен должен лучше знать, в чем дело. Благодаря всюду наступившим холодам сильно повысились цены на дрова. Он неплохо заработал на этом деле. Очень неплохо!

У Карен от гадливости искривилось лицо.

— Торгаш! — презрительно сказала она. — За это я заставлю его пожертвовать в пользу пострадавших вдвое больше.

Разговор происходил в кают-компании. В это время Ларсен, где-то пропадавший, показался вдруг у окна и стал делать знаки Карен, чтобы она вышла на палубу.

— Он мне прямо-таки надоел! — бросила она раздраженным тоном и отвернулась от окна. Но спустя мгновение резко поднялась, зло шевельнула губами и направилась к выходу.

— Я никак не могу себе простить, что согласилась на это дурацкое путешествие! — сказала она у самой двери.

Магнусен чуть-чуть улыбнулся, потрогал кончики крахмального воротничка и негромко заявил:

— Зато я… Я хотел сказать…

Закончить фразу он не успел, потому что за дверью стоял Ларсен, немного взволнованный и торопливый в движениях. Было видно, что он явился с какой-то новостью.

— В чем дело? — со скучающей интонацией спросила Карен.

— Идемте скорее, вы сейчас увидите нечто поразительное.

— Воображаю! — обронила Карен и перебросила через плечо серую шаль.

— Вот увидите.

Мимо них быстро пробежало несколько человек — расплывшийся португалец в широчайшей панаме, стройный юноша в свитере, дама, походившая на бульдога и так же, как бульдог, сопевшая. Доносились тревожные голоса.

— В чем дело? — в сердитой тревоге опросила Карен.

— Сейчас вы все узнаете, — с деланным спокойствием ответил Ларсен, и стал вынимать из футляра свой огромный бинокль.

— Айсберг? — вопрошающе заметил Магнусен.

— Да.

Карен прижала руки к вискам и в ужасе воскликнула:

— Это ведь опасно!

— Да нет же, — успокоил ее Ларсен и нежно взял ее под руку. — Какую опасность может представить одна льдина среди океана! Ведь ее всегда можно обойти.

— Но все таки? Магнусен, ответьте вы!..

Магнусен улыбнулся и развел руками.