Наследники Ассарта

— И в то же время — здесь, в Жилище Власти, мне все это время очень неуютно — даже в моих покоях. По сути дела, я тут под арестом — да ты сам это наверное понял, пока пробирался сюда. И кроме того, невозможно в двух словах объяснить тебе, чего я хочу и что придется сделать…

Она явно тянула время, желая — и в то же время не решаясь сказать мне что-то важное.

— Это все, Повелительница? В таком случае мне полезно было бы отдохнуть с дороги, принять ванну и прочее…

И я изобразил движение в сторону выхода.

— Постой. Дело очень серьезное. — Она все еще говорила едва слышно. — Не могу объяснить тебе сию минуту. Все, что говорится здесь, завтра же будет знать Изар — у него сохранилась неплохая служба гонцов, а еще сегодня — все его подхалимы в Жилище. А я вовсе не считаю, что им следует знать о твоем возвращении ко мне.

— Я располагаю временем, и все оно принадлежит тебе.

— Но у меня его сейчас как раз нет. Изар уехал, и мне предстоят все эти хлопоты: вот-вот уже начнутся официальные процедуры, и я чувствую себя, словно начинающая… — она проглотила слово. — Сейчас это важно, как никогда: они же едут сюда, чтобы свергнуть нас. Династию. Ненавижу дурака Изара за то, что он довел страну до такого унижения! Тем не менее, я должна не только участвовать, но и направлять все это цирковое представление.

— У вас еще продолжается эта тягомотина? А я думал, что донки уже не играют никакой роли.

— Традиции, Ульдемир, — едва ли не единственное, что помогает не рассыпаться зданию Власти, да и всему государству. Поэтому приходится терпеть — и не только это…

— Хочешь, чтобы я помог тебе? Мажордом или камергер из меня никудышный, но я могу, скажем, разносить простыни по номерам…

— Нет. Наоборот: мне не нужно, чтобы кто-нибудь знал о том, что ты здесь, — и о твоих людях тоже, когда приедут. — Она невольно поморщилась. — А вообще — здесь не бывает уединения, даже когда кажется, что никого нет и дом вымер. Все слышно и почти все видно.

— Разве?

Я ожидал, что она хоть чуточку смутится. Но она и глазом не моргнула, тем самым доказывая, что стала неплохим политиком.

— Прикажи — и как только приедут мои ребята, мы вычистим все, до последнего жучка.

— Нет, ни в коем случае. Все должно остаться так, как есть. Ну а что касается уединения… (она ведь отлично знала, что многие секреты Жилища Власти мне давно уже известны), то место, где мы сможем спокойно поговорить, существует. И мы там встретимся… попозже. А сейчас… Великая Рыба, да неужели у тебя так и не возникнет желания посмотреть на своего сына? Хоть раз увидеть его — будущего Властелина? Это ведь твоя кровь! Там, у вас, все так же тупы и бесчувственны? Я устала ждать, когда ты наконец попросишь об этом…

Я улыбнулся.

— Я униженно прошу о разрешении лицезреть…

— Я уж и не верила, что ты скажешь это. У него чудесное, выразительное личико. Особенно когда ревет. А уж попка!.. Идем.

* * *

Мы вышли в коридор, миновали две двери. Третья показалась мне знакомой; она была пошире тех двух, с вычурной ручкой — почти такая же, как та дверь, что вела в рабочую комнату Соправительницы. В эту дверь Ястра и постучала. Словно бы наносила визит кому-то, кто выше нее. Я только пожал плечами. Из-за двери отозвались:

— Кто стучит?

— Мать Властелина! Время кормления.

Створки приотворились — сначала чуть-чуть, потом достаточно, чтобы можно было пройти по одному. Я пропустил Ястру вперед. За дверью оказалась узкая прихожая, и в ней, загораживая путь, стоял тарменар; ствол его оружия был направлен прямо в мою грудь. Он наверняка узнал меня, но и бровью не повел.

— Советник со мной, — сказала Ястра. — Ветра нет.

Последние слова означали, видимо, что она свободна и действует без принуждения. Когда они были произнесены, часовой отступил, прижавшись спиной к стене и подняв ствол, словно шлагбаум:

— Можно войти.

Только после этого мы вошли в детскую — наверное, другого названия этой комнате было не придумать.

На пороге я остановился, пытаясь вспомнить, что же здесь находилось раньше, когда я еще жил в этом доме. И тут же усмехнулся: я входил сейчас в собственный кабинет — рабочее место Советника Жемчужины. Правда, тамбура тогда не было — его выгородили уже после. Ну что же: разумное использование освободившейся площади. Можно было только надеяться, что хоть жилые апартаменты мне сохранили.

Здесь находился еще один солдат, вернее — Острие стрелы. Ястра кивнула ему:

— Разрешаю выйти. Позову, когда понадобится.

Унтер отсалютовал и вышел. Слышно было, как в коридоре щелкнула зажигалка, и я подумал, что передышка лишь обрадовала охранника. Ястра затворила дверь, что вела в прихожую. И только после этого кивнула мне, как-то непривычно для меня улыбаясь:

— Ну, иди. Да смотри же!..

И откинула кружевной полог.