Наследники империи

Все перевели взгляды на Рисстания. Император напряженно смотрел на мертвое тело и был необычайно бледен. Мать подалась вперед и коснулась его руки, безмолвно поддерживая.

– Изменник получил по заслугам, – произнес император, справившись с волнением. – Все его сообщения лживы и ничего не стоят.

Он сошел с тронного возвышения и продолжал:

– Недавно мне встретился молодой воин из Хорума. Он потерял руку в бою, но, тем не менее, полон решимости сражаться за свою землю. Не оставим и мы свой народ в беде. Быть может, уже сейчас хишимерская армия движется к Хоруму. Мы выходим в поход, место сбора – Келенган.

Князья снова зашумели.

– Не слишком ли поспешно объявлять сейчас поход, повелитель? – спросил один из князей. – Стоит собрать достоверные сведения.

– Сведений уже более, чем достаточно, – отрезал молодой император. – Полк императорской гвардии уже сегодня получит приказ готовиться к походу, через два дня мы выступаем. Вас я жду у Келенгана.

Он посмотрел на Аррелия, ответом послужил одобрительный взгляд князя. Воодушевившись его поддержкой, Рисстаний закончил:

– Не мешкайте, князья, не дайте своим воинам повода усомниться в вас. Мой отец сделал вас князьями наперекор арамейским обычаям, но они еще живы. Ваши воины еще вправе поставить над собой других князей, более решительных.

* * *

Поднявшись на небольшую возвышенность, Захир натянул поводья. Чуть повернувшись, он сказал Самиле, сидевшей за его спиной:

– Смотри.

– Здорово! – восхищенно выдохнула девушка.

По равнине до самого горизонта двигались отряды армии Тени. Волнами катились каттанские и хингарские всадники, шагали строго очерченные когорты ногарской пехоты, позади необъятной грозной армады поднимали клубы пыли многочисленные обозы. Воины шли не просто в поход, они намеревались захватить новые плодородные земли для себя и своих потомков, поэтому вместе с ними шли их семьи со всем скарбом. Походные кибитки, обозные повозки, перегоняемые стада растянулись вширь и вдаль на многие тысячи шагов, рядом шли женщины и дети. Неумолчный гомон будоражил воздух, а в небе парил темный силуэт паука.

– Пустынники и ногарцы немножко странные, – заметила Самила. – Ты видел их глаза?

– Это потому, что они приняли Тень и теперь принадлежат ей, – ответил Захир.

Воины Каттана и ушедшей в небытие Ногары и в самом деле казались странными хингарцам. На привалах вполне обычные люди, в походе и в битвах воины, принявшие Тень, словно превращались в безвольных кукол, их глаза абсолютно ничего не выражали и они готовы были исполнить любой приказ жрецов, даже самоубийственный.

– Надеюсь, отец не догонит нас, – с опаской произнесла Самила.

Со времени побега из родительского дома прошло уже несколько дней, владения хингарских кланов остались далеко позади, однако девушка по-прежнему очень опасалась отцовского гнева. Не слишком радушно принял беглянку и отец Захира Кизим, что, впрочем, было и неудивительно при столь невысоком положении его отпрыска в клане. К тому же, оба грубо нарушили традиции своего народа и могли понести наказание даже от клана Кизима. Тем не менее, вождь не отказал сыну в просьбе соединить его с девушкой законным браком.

– Не бойся, я не дам тебя в обиду, – заверил Захир невесту. – А скоро мы поженимся и тогда ты будешь только моя. Твой отец не сможет вернуть тебя, ведь я воин Тени. Все, кто осмеливается ей противостоять, становятся ее рабами.

Он указал на огромный помост, что тащили на своих плечах десятки закованных в цепи людей. На возвышении в виде ступенчатой пирамиды стоял человек в плаще, капюшон покрывал его голову. Никто и никогда не видел его лица, но все знали, то сам верховный жрец Тени. Плывущая на плечах невольников в окружении войск пирамида выглядела величественно и устрашающе, вселяя покорность в сердца последователей и вызывая страх противников.

Ведущий Тень чуть повернулся. Самиле показалось, что могущественный жрец смотрит прямо на них. Девушка поежилась, но ничего не сказала.

* * *

Далман опустил жердь, которую обтесывал, и обернулся к младшему сынишке, вбежавшему во двор.

– Папа, там сборщики! – крикнул мальчик.

Издалека послышались возбужденные крики. Далман в сердцах сплюнул и бросил жердь на землю.

– Что за жизнь пошла… – проворчал он. – С одной стороны хишимерцы, с другой – арамейские князья, и всем мы чего-то должны. Иди в дом, матери помоги.

Подтолкнув сына к дому, Далман вышел со двора и направился к ярмарочной площади. Топор так и остался в его руке.

– Нет, ты глянь, чего делается! – вцепилась в его рукав соседка, едва он оказался в толпе односельчан. – Последнее забирают!

Далман отцепил от себя ее пальцы, переложил топор в другую руку и пробился к центру площади. Молодой воин, сидя верхом на гиппарионе, звонко взывал к крестьянам:

– Повышение налога – вынужденная мера! Войску Велихарии необходимы припасы! Если будете противиться, заберем силой!

– Да ничего уже не осталось! – выкрикнули из толпы. – Вон хоть у старшины нашего спросите!

Далман выступил вперед. Окинув всадников хмурым взглядом, он произнес: