Наследники казачьей славы

В августе с фронта вернулась конная сотня. Жены и дети радовались. Старики возмущались: «На чью агитацию попались?! Кому границу открыли?!» Молодой сотник Пантелей Коломиец отвечал: «Старики, мы за последние сто лет растеряли наши казачьи обычаи, забыли наши корни. Когда-то все были равны перед Богом и друг перед другом, а сейчас только и слышишь: ваше высокоблагородие господин офицер. А ведь раньше мы обращались друг к другу: товарищ, братич. То, что потеряли, надо возвращать. Посмотрите, что делается в станице. Пока казаки воевали, гибли – их семьи разорялись, голодали. А сколько расплодилось мироедов, которые сосут из нас последние капли крови. Так жить больше нельзя! Надо возвращаться к заветам наших предков: жить по совести, делиться друг с другом по-братски. Вспомните, как мы жили, когда прибыли на эту землю. Это была одна семья. В беде и радости мы были вместе, а сейчас родные братья смотрят друг на друга волком, потому что один вывернулся, ему удалось выскочить, обжиться, а другой не успел: то на службе, то в русско-японской войне, а то и пал на полях сражений с германцем. Справедливо ли это?» Старики загудели: «Не было такого в старину. Был один закон: один за всех и все за одного. Все жили одной семьей, в поте лица зарабатывали хлеб и защищали свои поля от врагов!» Иван продолжал: «Царя не посадишь снова на престол, слаб душой оказался. Временщиков тоже не хотим. Власть должна принадлежать народу – снизу доверху выборная, как велось у нас со старины». Старики поддержали: «Верно говоришь, сотник, только как будем выбирать атамана? У нас в станице иногородних стало больше, чем казаков». Иван в ответ: «Предлагаю избрать голову, главу – как хотите назовите, а в помощь ему – советников из наиболее энергичных и смекалистых казаков и казачек». Старики завозмущались: «Этого еще не хватало – казачек в руководство!» Сотник: «Стоп, стоп! Когда казаки были на фронте, кто работал в казачьем правлении? Марфа Коломиец. Верно говорю? Кто вел хозяйство, кто готовил молодежь к жизни? Старикам было некогда: они в поле дневали и ночевали или были в дозорах. Кто ваших внуков и внучек в школе учил? Анна Коломиец. Кто в фельдшерском пункте вас лечил? Аграфена Коломиец. Вот и получается, что, пока мы воевали, наши жены не сидели сложа руки: не только люльки качали, но и жизнь в станице обустраивали». Орина Затруба выкрикнула: «Пусть дед Игнатий голоса не подает! Лучше бы молчал. Вместо того чтобы писарить и делом заниматься, у шинкарки днями просиживал, а по ночам куда бегал, старый кобель!» Ольга Коломиец подтвердила: «Верно служивый говорит. Жизнь не стоит на месте. Много воды утекло. Жизнь требует многие вопросы по-другому решать».

КОЛЕСО РЕВОЛЮЦИИ

В октябре в Петрограде новая революция – события в станице закрутились колесом. Кто-то за советскую власть, кто-то за старые войсковые порядки. Со временем стало еще запутаннее: тут и белые, и красные, и зеленые. Карусель завертелась. Брат шел на брата, сын на отца, кум на свата. Коломийцы поддерживали красных: больше было веры в них. Видели, что городские и железнодорожные рабочие сочувствуют новой власти.

ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА

В 1918 году в Екатеринодаре власть перешла Советам. Сергея избрали председателем станичного совета. Хлопот много. В некоторых станицах стали образовываться коммуны. Сергей съездил, присмотрелся и убедился, что это глупейшая затея. Казаки за всю историю всегда имели свой угол, коня и клочок земли. Веками складывалась определенная психология: семья – святое дело, хоть маленькое, но свое хозяйство, однако защита – сообща. На сходе долго спорили. Иногородние (пришлые) были за коммуну, потому что своим хозяйством толком еще не обзавелись, а старые казаки – категорически против. Решили подождать – жить, как жили во все времена, присмотреться, что из этой затеи – коммуны – получится.