Наследники лаборанта Синявина

— Спрашиваю я директорскую дочку: «А отец и мать знают, что ты тут у нас с грязными молотками возишься?» — «Знают, — отвечает. — Папа даже собирается прийти и посмотреть, как мы тут работаем». «Вот наказание! — думаю. — Что, если и в самом деле директор в мой сарай заглянет?» Там, конечно, у меня чисто и убрано. Я даже маленький коврик принесла ребятам — это, значит, для того, чтобы на колени им становиться, — но все-таки сарай — он и есть сарай. Разве в нем большой порядок наведешь? Так я, знаете, что потом решила? Если и правда придет директор, так я ему прямо и скажу: «Как вам не стыдно, скажу, товарищ Дудниченко! Почему вы допускаете, чтобы дети свои игрушечные изобретения в таком сарае делали? Разве нельзя отделить, товарищ Дудниченко, какое-нибудь приличное помещение? Поставить верстаки, инструментов дать, и пусть там дети со всего института собираются и занимаются себе на здоровье…» — Вы зачем, собственно говоря, сюда пришли? — наконец не выдержал Сергей. — Я ведь все-таки занят!

И только тут по довольно сердитому тону, каким пронзнес Сергей последнюю фразу, Степанида Афанасьевна поняла, что наболтала больше, чем следует. Надо было бы давно уйти.

— Вот возьмите, — немного обиженно проговорила она, протягивая студенту зеленый конверт. — Это вам Виктор Николаевич велел передать. Опять какой-то мальчишка на берегу нашел и его племяннику Пете принес. А я пойду — не буду вам мешать…

Сергей не сразу вскрыл конверт. Он вспомнил историю с предыдущей страницей, тоже присланной Виктором Николаевичем, которую нашел у реки босоногий мальчишка Витька — самый главный виновник исчезновения недостающих страниц. Сергей возлагал на нее большую надежду, а оказалось, что данных технического характера в ней нет.

Правда, она, дополняя другие страницы, проливала свет на случай со взрывом, от которого пострадал Александр Пафнутьевич.

Это оказалась интересная история! Младший брат всем ее рассказывал в собственном, вольном переложении и очень гордился своим прадедом.

Заинтересовался историей и Виктор Николаевич. Он внимательно еще раз просмотрел всю пачку найденных страниц и сказал Сергею:

«Вы должны гордиться своим прадедом — это был замечательный человек!» Сергей и впрямь гордился поступком Александра Пафнутьевича, но жалел только, что полные технические данные изобретения прадеда не были у него в руках.

Вот вкратце история со взрывом, от которого пострадал Александр Пафнутьевич, — история хоть и восстановленная по обрывочным сведениям в записях, но безусловно достоверная.

Оказывается, лаборант Московского университета Александр пафнутьевич Синявин «повредил себе здоровье, — как он сам выразился в своих записях, благодаря чрезмерной горячности своего характера…»

В комнате, куда Александр Пафнутьевич зашел ночью, стоял большой опытный образец трансформатора, построенный знаменитым изобретателем трансформаторов Иваном Филипповичем Усагиным для освещения предстоящей Всероссийской промышленно-художесвенной выставки в Москве.

Изобретатель очень тщательно готовился к этой выставке, без конца испытывая и проверяя свои трансформаторы. В комнате, куда зашел Александр Пафнутьевич, по-видимому, и стоял один из них.

Но вот произошло несчастье, предвидеть которое неопытным электротехникам того времени было, конечно, трудно.

Однажды в середине дня опыты с трансформатором приостановились, так как местная маленькая электростанция, расположенная в подвале университета, прекратила подачу тока из-за какой-то неисправности. Узнав, что сегодня, а быть может, и завтра электростанция работать не будет, сотрудники Усагина ушли, не отключив, по неопытности, провода, присоединенные к трансформатору. Оголенные провода замкнулись. Пока в сети не было тока, ничего страшного не могло произойти, поэтому так спокойно ушли сотрудники.

Но случилось так, что электростанция вечером этого же дня заработала. Неисправность была устранена, и станцию запустили для пробы. Трансформатор Усагина начал «гореть». Произошло хорошо теперь всем известное «короткое замыкание». Запрыгали сначала частые искры, а затем они слились в единое ослепительное пламя электрической дуги. Начала гореть изоляция и плавиться медь.

Александр Пафнутьевич сразу понял, что драгоценной модели трансформатора грозит гибель, если в течение каких-нибудь нескольких секунд не принять решительные меры.

И он принял эти меры, рискуя остаться слепым или обожженным…

Не зная в точности, как и где можно отключить трансформатор, и не имея ни секунды времени, чтобы разобраться в этом, Александр Пафнутьевич схватил острогубцы-кусачки и принялся «перекусывать» ими толстый медный провод.

Яркая вспышка, образовавшаяся в месте разрыва провода, обожгла руки, лицо, глаза…

Лаборант потерял сознание… Почему же подробности этой трагической истории не были никому известны в университете? Почему из поколения в поколение они не дошли до ныне здравствующих потомков Александра Пафнутьевича? Что заставляло Александра Пафнутьевича молчать и даже прятать свои записи в потайное отделение письменного стола?