Наследники минного поля

Трио Маретти не в лучшем настроении: у них рыбка Дунька сдохла. То ли перегрева не выдержала, то ли ещё что. А рыбка для номера не какая попало нужна. Во-первых, крупная и яркая: чтоб с галёрки и то видно было. Во-вторых — не психованная. Потому что не каждая золотая рыбка философски перенесёт, когда её пересадят в круглый аквариум, а аквариум поставят на палку, да ещё на палку, да ещё на одну — и начнут тем аквариумом на чьей-то голове балансировать. И прожектором на него светить. Рыбка от таких страстей может задрыгаться, заплескаться, даже выскочить из аквариума. Нарушая тем самым баланс. Скоро ли теперь умнице-Дуньке замену найдешь.

— Светка, спой чего-нибудь.

Это пожалуйста. У Светы репертуар богатый.

— Кто подъезжает до красавицы-Одессы,

Пускай глядит за кошельки и интересы…

У нас тут мальчики и девочки такие,

Что на вокзал уже вы выйдете босые.

Ой-ой, мои подмёточки-штиблеты

Верните взад, я всё прощу за это!

Правда, они уже подъезжают к Одессе. Первая гастроль закончена, а до следующей успеют Маретти найти себе золотую рыбку.

Марина, получив от дочери письмо, даже не успела обрадоваться, как распечатала. «Мама, я больше никогда не приеду и писать не буду. Прости меня, но лучше обо мне забудь. Света». Она охнула и села.

— Яцек, что это может значить? Чем мы ей могли не угодить? В партию она там, что ли, поступила?

Алёша весь извёлся, ожидая Светиного возвращения. Он был у неё, когда она вошла, с мокрыми от дождя волосами, нагруженная какими-то кошёлками. Куть запрыгал и заплясал, облизывая Алёше нос и щёки. А ничего удивительного — где же ему было её ещё ждать, полоумную? Он даже не был уверен, что она позвонит, приехав. Уж больно странный тон был у той записки: «…если будешь тут появляться…» Что значит — если? Но вот увидел её — и упустил момент для выяснения отношений. И Света упустила. Она твёрдо решила: ничего Алёше не рассказывать. Она имеет право поменять свои планы. Вот решила стать циркачкой — и не его это дело. А дальше — отшить. Так же вежливо и жёстко, как Павел Иванович отшил её. Без объяснений. И пусть держится своей масти. И «опасное время»- пусть с другими высчитывает.

Только никто у неё объяснений не спрашивал. Алёша подхватил её на руки, прямо всю мокрую, и кружил, и целовал, не давая слова сказать. И ей совсем, совсем невозможно оказалось ничего другого делать, как только прижиматься к нему и ловить его губы. Девчонки — не генералы, а существа слабохарактерные.

Только на одном удалось настоять: работает она в цирке — и будет работать. Вот нравится ей — и всё. Да, и ездить нравится. Чтобы убедить в том Алёшу, она с удовольствием рассказывала ему всякие забавные истории. И излагала приобретённый практический опыт. Например, в каком городе картошка дешевле, так что имеет смысл сразу много закупать. И — в каком стоит покупать обувь, а где — эмалированную посуду. Цирковые это всё знали: в основном — голь перекатная, они умели по жизни выкручиваться. И спекулировать по мелочи не стеснялись. И — рожали детей, не переставая: иначе откуда бы взяться в наше время цирковым династиям? Это, может, генеральские династии из другого теста деланы, мстительно думала Света, припоминая «опасное время». А «дама с собачками» — уже из роддома вернулась, а года через два её малыш будет кувыркаться носом в опилки, а к семи годам — встанет в папин номер, как трое старших.

Она измучила Алёшу приездами-отъездами, азартными рассказами про замечательных людей (представляешь, поломал лучевую кость, но в тот же вечер выходит хоть в униформе, гипс под униформой не видно, а всё для того, чтоб кураж не потерять!) Про кураж Алёша и сам понимал, но уж очень много в Свете стало того куражу. У неё была какая-то своя, отдельная жизнь, куда она Алёшу не приглашала. Куть — и тот был гвоздём её номера, а он, Алёша — просто так. Она с ним была то безудержно ласкова, то так же безудержно несправедлива — будто рассчитывалась с ним за что-то. Но никак нельзя было понять, за что, а потерять её, Светку, было бы непредставимо. Она его любила, да. Пока. Неизвестно, за что. А это Алёше было больней всего: вдруг он стал одним из её капризов? Любит, да, но он ей не нужен. Разве только Чучу кормить…

Алёша то и дело оставался один, и надолго. Старая их компания похоже, что распадалась. Миша был замкнут, на Алёшу смотрел странно и отчуждённо, тоже не объясняя причин. Алёша, поразмыслив, причины нашёл: Миша теперь комсорг факультета, может быть, строит карьеру, и ему не до старых друзей. Андрейка никому из них не писал: ну да, он же теперь поляк и католик… Светка — и говорить нечего: она как будто зарок дала бывать пореже в Одессе. Девчонки с Алёшиного курса были все дуры набитые: зачем только их сестра на инженеров учится! Чтоб выйти замуж?