Наследники по прямой. Книга первая.

– Артист ты, Гур, - завистливо сказал Городецкий, когда археологи удалились. - Артист, артист - гений. Не просто бронепоезд - двухколейное бронечудище. Видел такой проект?

– Видел.

– И что скажешь?

– Ничего, Варяг. Никакое чудо-оружие ничего не сделает, если дать его в руки неумехам и трусам. На самом деле, всё решает взаимодействие родов войск и подразделений в бою, слаженность, слётанность и всё такое, а не тонны железа или лошадиные силы моторов. Надо дух воспитывать, а бронепоезд… Ну его, Варяг, совсем. Мне сейчас не до проектов с бронепоездами. И тебе до них дела не станет. Пойдём, клад тебе покажу.

– Что же ты там такое выкопал, - удивлённо приподнял брови Городецкий, шагая вслед за Гурьевым.

Они вошли в штабной вагончик.

– Ладно, неплохо, - кивнул, осмотревшись, Городецкий. Лицо его мгновенно сделалось жёстким, рабочим. - Ориентируй.

Гурьев открыл сейф, достал оттуда серый конверт и, вынув из него три снимка, положил их на столик изображениями вниз. На тыльной стороне каждого снимка были надписи от руки - "дочка", "мама", "бабушка и дедушка". Городецкий несколько секунд рассматривал нехитрый пасьянс. Гурьев показал пальцем на "дочку" и кивнул. Нахмурившись, Городецкий протянул руку, перевернул фото, поднёс к глазам. И долго, бесконечно долго рассматривал.

– Красавица, - он кивнул и взял следующий снимок. - Беру прикуп.

Некоторое Городецкий время цепко разглядывал оба фото:

– Ты смотри. Бывает же. Какое сходство.

– Всё? - с интересом спросил Гурьев.

– Нет, - буркнул Городецкий. - Не всё. Где-то я её видел. Где?

– Стареешь, секретарь, - вздохнул Гурьев, кивая на третий снимок.

Городецкий, коротко глянув исподлобья на Гурьева, поднял последнюю фотографию - и резко откинулся на спинку стула. Гурьев увидел, как натянулась у Варяга кожа на скулах. Городецкий сложил все три снимка в одной руке веером, словно карточную колоду, и смотрел на них минуты, наверное, две. Гурьев молчал. Даже глаза прикрыл.

Городецкий медленно, словно нехотя, сложил фотографии в конверт. И, зябко поведя плечами, проговорил:

– Вон зачем ты сюда рвался.

– Да если б я знал, зачем я сюда рвался.

– Но что-то же ты чуял.

– Не это. Не это, Варяг. Я до сих пор поверить не могу.

– Это точно?

– Это точно. Всё сходится - чуть ли не с точностью до часов и минут.

– А я-то думаю: за каким лядом тебе ермаковские показания вдруг понадобились. Пришлось тряхануть его как следует, чтобы правду сказал, наконец, мразь. Вот оно что. И дальше?

– Надо сказать ей.

– Спятил ты, что ли?! Советский ребёнок, комсомо…

– Не городи чушь, Варяг. Ничего в ней этого нет. Я её три с половиной месяца наблюдаю - каждый день. Это царская кровь.

– Дальше?! Что мы дальше с ней будем делать?!

– Это неверная постановка вопроса, Варяг. Верная будет такая: что она с нами захочет делать? Что захочет - то и сделает. Может и послать на все четыре стороны. А может - и нет. Вот если нет - тогда будем думать дальше. Царская кровь - это суд, Варяг. Суд окончательный, суд - на земле - последний. Как присудит, так и будет.

– Есть у тебя план - на случай "не пошлёт"?!

– Есть.

– Ага. Интересно. Ты Колчакову жену на этот предмет дёрнул?

– Да. Она её сходу признала. В общем, Варяг, готовься - сегодня вечером. Устроим маленькую пьянку по случаю окончания раскопок - и скажем. Войдём по самые ноздри.

– А Надя?

– Что - Надя?

– Наде - сказать?

– Ну, это ты, Варяг, сам решай. Надя - твоя жена, не моя. Но своей - я бы сказал.

– Ясно. Ну, тогда - по-семейному.

– Хорошая мысль.

В дверь постучали - осторожно, но нетерпеливо. Гурьев чуть повернулся:

– Войдите.

– Товарищи, - Герасимов не скрывал торжества. - Попрошу вас на место раскопок. Ознакомиться… с артефактами.

– Давайте посмотрим, - легко согласился Гурьев, поднимаясь. - Раз уж нашли что-то - взглянем, взглянем. Прошу, Алексан Саныч, прошу.

Герасимов сиял:

– Яков Кириллович, значение этой находки переоценить просто нельзя. Конечно, утверждать что-либо безоговорочно пока рано, но у древней легенды о гибели князя Святослава Игоревича от рук печенегов, князя Кури, вполне возможно - именно благодаря этим находкам - появятся веские археологические обоснования. Во всяком случае…

– Кольцо, Михаил Михайлович, - Гурьев протянул Герасимову сложенную лодочкой ладонь.

Герасимов запнулся на полуслове и, вынув футляр с кольцом из кармана, со вздохом вернул Гурьеву:

– Всё-таки - тоже в известном смысле артефакт, Яков Кириллович.

– Вот копию к делу и приобщите, - спокойно резюмировал Гурьев. - А колечко-то - моё, Михаил Михайлович. Семейная, можно сказать, реликвия. Сознавайтесь, голубчик. Зажилить хотели колечко-то? Ай-яй-яй, Михаил Михайлович, нехорошо.

Глядя на бутафорящего Гурьева, Городецкий покачал неодобрительно головой:

– И что? Столько лет…

– Да ладно вам, Алексан Саныч, - посмотрел на него Гурьев. - Ещё одна вложенная легенда. Умели предки тайны хранить, ничего не скажешь. Не то, что мы, нынешние: сейфы железные, грифовка - детский лепет, да и только.