Наследники по прямой. Книга первая.

– Если бы кто-нибудь мог вразумительно на этот вопрос ответить, - завуч покачала головой и вздохнула. - Я бы сама в жизни не поверила, если бы не имела возможность наблюдать всё своими собственными глазами на протяжении многих лет. И знаете, голубушка, - ведь не просто механически помнит. А… Удивительно. Удивительно!

– Как такое возможно?! - потрясённо прошептала Ирина. - Неужели?!

– Удивительный, просто удивительный молодой человек. Ну, и кроме этого… Одним словом, погорячились вы, дорогуша. Ну, ничего. Всё образуется.

– Вы так думаете?

– Абсолютно уверена, - снова улыбнулась завуч.

– И… что мне делать?

– Ничего, - завуч пожала плечами. - Ничего, дорогая. Он всё сделает сам.

* * *

Гурьев вошёл в класс, где его тут же окружили ребята. Он уселся на парту, улыбнулся:

– Ну, как всё прошло?

– Гур!

– Ясно, - он кивнул и громко щёлкнул в воздухе пальцами, - словно выстрелил. - Огромная просьба ко всем. Пожалуйста, никаких демонстраций и баталий. Вот совершенно. Договорились?

– Гур, да мы её…

– Нет.

– Ой, - тихо сказала Зина и прижала кулачки к заалевшим щекам. - Ребята… Гур влюбился!

Группа восторженно взревела, а Гурьев обескураженно развёл руками и состроил обречённую мину - дескать, с кем не бывает.

* * *

Уроки закончились. Ирина вышла на школьное крыльцо и замерла, не зная, что делать дальше - на перилах прямо перед ней сидел Гурьев и задумчиво сжимал в зубах травинку. Увидев Ирину, он соскочил - нет, не соскочил, а как-то просто вдруг оказался на земле, прямо перед ней. Травинка из его рта исчезла бесследно - Ирина готова была дать руку на отсечение, что не видела, как и когда это произошло:

– Я хотел попросить у вас прощения, Ирина Павловна. Пожалуйста, не сердитесь. Хорошо?

Ирина опешила. Он извинялся перед ней, как мудрый взрослый перед взбалмошным, капризным ребёнком. Конечно, я идиотка, подумала Ирина, но ведь не до такой же степени?!

– Вы не должны извиняться. А я на вас вовсе не сержусь. Это… недоразумение.

– Значит, оно уже улажено, - он кивнул.

– А ваши… друзья? - осторожно наступила на зыбкую почву Ирина. - Они с вами согласны?

– Конечно.

– А ты… А Вы, вообще, кто? - Ирина вдруг смешалась. - Я просто не понимаю…

– Я Гурьев.

– Это что, должность такая? - Ирина почти непроизвольно улыбнулась.

– Так вышло, - Гурьев развёл руками и тоже улыбнулся. - Можете говорить мне "ты", если вам хочется. Моё самолюбие совершено от этого не пострадает. Давайте сюда ваш портфель, он даже на вид тяжеленный.

– Вот ещё выду…

В следующий миг сильные и нежные мужские руки взяли её за локти. И опять Ирина не поняла, каким образом, - но портфель уже перекочевал к Гурьеву. Чувствуя, как неудержимо заливается краской, Ирина постаралась, как могла, поскорее отогнать от себя восхитительное, горячей волной по всему телу, чувство от прикосновения мужских рук. Сильных и нежных.

Ирина разглядывала его во все глаза. Какой высокий, подумала она. А ведь вырастет ещё, наверное. Что же это на нём за одежда?

Гурьев был одет действительно так… Шевиотовые тёмно-синие брюки, о стрелки на которых можно было шутя порезаться, начищенные до нестерпимого блеска туфли - или ботинки? - Ирина не поняла; рубашка без ворота и куртка - кожаная, явно ужасно удобная - даже на вид, с прорезными простроченными карманами и странной, змееподобной металлической застёжкой. Кажется, это зовётся "молнией", вспомнила Ирина[99]. Как у лётчиков на фотоснимках в газете.

– Сколько тебе лет? - удивляясь тому, как звучит её голос, спросила Ирина. И нахмурилась: не хватало ещё, чтобы этот мальчишка почувствовал. Мальчишка?

Он почувствовал, конечно же. И улыбнулся:

– Шестнадцать.

– Извини. Ты так разговариваешь…

– Как? - он чуть наклонил голову набок.

– Как взрослый.

– Я взрослый.

Тон и выражение лица, с которым это было произнесено, не содержали даже самого крошечного намёка на двусмысленное толкование сказанного. Что это значит, Ирина даже не могла попытаться себе вообразить. Но что-то это, без сомнения, значило. Что-то важное.

– Спасибо, - снова улыбнулась Ирина. - Портфель действительно ужасно тяжёлый. Почему тебя так зовут, Гурьев?

– Как - так?

– Гур. Что это за нелепое прозвище?!

– Вовсе нет. Гур означает - "молодой лев". На иврите, - он улыбнулся чуть смущённо и пожал плечами.

– На… чём?

– На древнееврейском. Кстати, есть такой роман, Лью Уоллеса, "Бен-Гур", и довольно известная пьеса с тем же названием.

– А ты что, знаешь древнееврейский?! - Ирина ощутила, как брови её ползут вверх совершенно помимо воли. - Откуда?!

– Роман написан по-английски, - Гурьев снова просил извинения за неё у неё же. Как у него это выходило, Ирина не понимала, да и не отдавала сейчас себе в полной мере отчёта, что, собственно, происходит. - Вообще-то на нём - на иврите - практически никто не говорит. Язык молитвы. Язык Писания. Книги книг. Очень ёмкий, точный и в то же время совершенно потрясающе многозначный. Красивый язык. Мне нравится.

Что это такое, оторопело подумала Ирина. Мысль не пронеслась - медленно протекла, извиваясь и замирая. Что же это такое?! Кто это?! Кто он такой?!