Наследники предтеч 4

Росс проглотил мясо и покачал головой.

— Нет, не так же. Хуже. Намного хуже. Я говорил с Надей: она пришла к такому же выводу. На деле у них сейчас состояние тяжелее, чем у тех, кого мы раньше признавали безнадёжными. Я бы сказал, что счёт идёт на часы… Даже больше. Если судить по земному опыту, они уже должны быть мертвы или в агонии. Удивительно, что они, пусть даже и с обезболивающими, так бодры и не чувствуют своего реального состояния, — зеленокожий на мгновение задумался, а потом добавил: — Кстати, ещё одним подтверждением того, что здоровье у них не улучшается, является то, что им всё время приходится увеличивать дозу. Прежняя уже не помогает, и они пьют всё больше и заваривают травы гуще.

Я вздохнула. Повода не верить хирургу не было. К тому же, его слова напомнили мне о том, что когда-то сказал врач из йети. Он тоже удивлялся, как долго смогли прожить люди со злокачественными опухолями, и говорил, что земляне бы погибли и от в десять раз меньшего поражения.

— Почему вы мне не сказали? Я снова стал недостойным доверия, да? — неожиданно горько спросил зеленокожий.

— Прости? — удивилась Вера.

— Надя рассказала о вашем желании проверить, не вызывают ли мучения осложнений, — пояснил Росс. — Но я хотел бы знать правду, а не полуправду, — добавил он, глядя на меня.

Я растерянно посмотрела в ответ.

— Пока ещё неизвестно, есть ли они. Мы подумали, что если существует группа, которая уже давно пользуется мучениями, то по ней можно увидеть, есть ли…

— Вера, мы отойдём, поговорим, как врач с биологом, — прервал меня зеленокожий.

Геолог недоуменно кивнула, а я со вздохом поплелась за хирургом. Добравшись до соседней скалы (уже вне Волгограда), Росс сел и прислонился к камню.

— Если бы вы хотели «просто проверить», то не стали бы так быстро собирать экспедицию, — заявил зеленокожий. — У тебя и Ильи в Ордене осталось много недоделанных опытов и экспериментов, которые наверняка пришлось передавать другим. Если бы вы не торопились, то сами постарались бы закончить большую часть из них. А если вы всё бросили и рванули проверять, то значит, причина более чем серьёзная. И срочная.

Я отвернулась и задумалась. Действительно, маскировка никуда не годится. Вполне возможно, что и другие посвящённые что-то подозревают. Впрочем, нет нужды делать тайной предположение математика.

— Игорь что-то заметил? Или узнал по сети? — настаивал на ответе Росс.

— Нет. Он только предполагает. Но если его версия верна, то мы должны будем почти полностью отказаться от мучений. Кроме тех случаев, когда другой надежды нет, — сказала я и объяснила хирургу гипотезу математика.

К моему удивлению, Росс не вспылил, не начал доказывать неправоту, но и не впал в депрессию. Я ждала реакции, а зеленокожий растирал между пальцами выковырянную из-под мха землю.

— И? Что скажешь? — не выдержала я.

— Этого следовало ожидать.

Удивительно спокойный тон заставил занервничать.

— То есть, не именно этого, — поправился Росс. — Но чего-то подобного. С мучениями было всё слишком хорошо, слишком гладко. Так не могло быть! — вот теперь хирург вскочил и стукнул кулаком по скале. — Я никак не мог поверить, что мы нашли нечто сильное и универсальное. Какая-нибудь гадость да должна была вылезти.

Я кивнула, задумчиво глядя на водную гладь. А ведь как хотелось бы получить нечто сильное, универсальное и без побочных эффектов. Мечта. Увы, недостижимая. Недалеко раздался клёкот, и на одну из уток спикировал крылатый хищник. Но в последний момент жертве удалось вырваться из его когтей и скрыться в зарослях у маленького островка.

— Надежда ещё… — я не договорила.

Вот оно! Мы ведь уже видели больных и раненных животных. Нередко видели, иногда даже следили. И никогда, ни разу…

— Росс! — я резко развернулась к хирургу. — Мы ни разу не видели, чтобы животные пользовались мучениями! Понимаешь, что это значит?

— То, что это очень больно и неприятно? — с сомнением предположил зеленокожий.

— То, что что-то тут неладно, — уверенно сказала я. — Ведь иначе отбор бы шёл именно в сторону склонных к мучениям животных. А таких нет. Ладно двухвостки, но животные ведь и другие, не такие экстремальные мучения не используют. Они дают себя кусать пиявкам, некоторым мухам, едят ядовитые растения и поганки в качестве лекарств, заходят в заросли жгучих растений, даже иногда огнём пользуются — но всё это не сравнимо с мучениями. Если бы мучения были выгодны, то животные ими бы пользовались.

— Ладно, скоро вы это проверите, — прервал мои излияния Росс. — А пока… пока лучше ими не пользоваться. Точнее — было бы лучше не пользоваться, — тут же поправился он. — Но вы приняли закон.

— Чтобы его отменить, нужны доказательства, — опустив взгляд, пробурчала я. — Иначе сплошные метания получатся.

— Эх, вы, — махнул рукой зеленокожий. — Скрытные такие, а вроде из правительства. Идём уже обратно, надо с Ильёй поговорить.

Навстречу нам из дома хирурга выскочила Рысь с криком «Росс» и тут же оказалась на руках хирурга. Он необычайно обрадовался девочке. Настолько расчувствовался, что даже слёзы украдкой вытер.